А тут вдруг появилась бабка, кузен, все знали мою маму, моего папу, все знали меня, а я, наоборот, не знала или не помнила никого. И всё это безобразие приводило меня в состояние бессильной и бессмысленной злости.
Пока я предавалась противоречивым мыслям и сомнениям, Яга взяла лошадь под уздцы и повела в угол двора. Очнувшись от раздумий, я удивлённо подалась вперёд — что, если бабка сошла с ума и просто не видит здоровенной ограды из толстых брёвен? Косматка заартачится, взбрыкнёт, понесёт колымагу и меня вместе с ней…
Но лошадь спокойно и послушно перебирала ногами, двигаясь прямо на ограду. В один момент я заметила покрывший брёвна серебристый туман, Яга слегка повела рукой, раздвигая его, и мы втроём погрузились в тёплое свечение, обнявшее нас, словно вторая кожа. Я зажала нос пальцами, как будто прыгнув в воду, но мы вынырнули почти сразу же. Всё тот же лес, всё та же дорога, но что-то неуловимо изменилось.
Яга обернулась и сказала успокаивающе:
— Уже близко. Пара шагов, и мы дома.
И я поняла. Вместо заката мы въехали в рассвет. Солнце поднималось над лесом, над острыми верхушками ёлок, золотя зелёные игольчатые лапки. Между елей на небольшой полянке, словно сошедшей с иллюстрации детской сказки, стояла избушка на курьих ножках.
Я даже практически не удивилась. Ну, а где ещё жить Бабке Ёжке, как не в такой избе?! И улыбнулась — на крылечке сидели рядышком чёрный, лоснящийся от сытости кот и рябая курица со свешенным набок гребешком. Всё, как я себе и представляла. И резное крыльцо, и ажурные наличники на кукольных окошках, и дымящаяся на крыше труба… Во рту даже появился вкус сдобных пирожков с мясом (надеюсь не из непослушных детей!), аж слюнки потекли!
Косматка тряхнула головой и произнесла странным ржущим голосом:
— Опять день! Спать хочу!
Кот соскочил с крыльца и язвительно мяукнул, лавируя между заросших шерстью ног лошади:
— Триста лет здесь день, а ты всё не привыкнешь!
Курица тоже встрепенулась и, распустив крылья, заквохтала:
— Приехали! Приехали! Агаша, стол накрывай, стооооол! Кооооот, кот, кот, не приставай к Косматке!
Я сидела, вцепившись в край повозки, чтобы не свалиться от обалдения. Говорящие звери! Господи, да неужели я, и правда, попала в сказку?! И отчего эта сказка мне так знакома?
Кот одним точным и грациозным прыжком вскочил в колымагу и потёрся ухом о мою руку:
— Привет, девочка! Добро пожаловать домой!
Я машинально почесала его по шее, и у меня вырвалось совершенно неожиданное:
— Киця!
— Точно! — обрадовался кот, вползая мне на колени. — Надеюсь, ты не полезешь мне пальцами в глаза, как когда-то?
Я покрутила головой, лаская шелковистую шёрстку. Неужели я была такая гадкая в детстве? И что же получается — я приезжала сюда раньше? Почему тогда ничего не помню?
Яга бросила поводья и махнула рукой на кота:
— Иди уже, Ботаник! Не приставай к Ладе с дороги! Ещё налижетесь!
Кот обиженно выгнул спину, шипя:
— Злая ты, Баюновна, уйду я от тебя к Знахарю!
— Чемодан собрать? — буркнула Яга, подходя к крыльцу. Похлопала ладонью по перилам: — Давай-ка, милая, присядь, а то девочка непривычная ещё!
Избушка качнулась на толстых, покрытых чешуёй когтистых лапах и с глухим утробным кряхтением начала опускаться на траву. Накренилась на один бок, и изнутри раздался звук разбившейся тарелки. И тоненький истошный вопль:
— Яга-а-а-а-а-а-а-а! С ума сошла, старая!
— А ну отстаньте от меня все! — разозлилась старуха и топнула ногой. В один миг её лицо снова стало молодым, как тогда, у камня, и исказилось страшной гримасой. Яга взмахнула руками, обернулась вокруг своей оси и взвыла:
— Всех в котёл! Всех сожру!
— Ой, разбушевалась, — пренебрежительно квохтанула курица. — Девочку напугаешь!
Я сидела ни жива ни мертва, вжавшись в сено, только чтобы меня не заметили, чтобы забыли, что я тут. И вдруг эта Ряба напоминает! Чем чёрт не шутит, вдруг бабка и впрямь слопает живьём, или даже сваренную вкрутую…