Весь следующий день я занимался ремонтом и обслуживанием техники. Машины у нас старенькие, то одна мелочь «полетит», то другая. Вот и накопилось после наших маршей и боёв. Они и без того не очень комплектные, поскольку в сентябре 1981 года предназначались «на убой». К примеру, ни на одной самоходке нет приборов ночного вождения, которыми они комплектовались во время послевоенных модернизаций. Кое-где были демонтированы зенитные пулемёты. Благо, «родные» траки в ходе тех же модернизаций повсеместно поменяли на более поздние и долговечные, а то бы замаялись возиться с «разувающимися» на ходу машинами.
Мой батальон занимался ТО, но другие без дела не сидели. Выслали боевую группы перекрыть дефиле между озёрами Нарочь и Свирь. Даже недолгий опыт участия в боях с немцами показал, что немцы, напоровшись на прочную оборону, очень редко продолжают штурмовать её в лоб, а стараются обойти. 253-я дивизия, «доставшаяся нам на зуб», двигалась в первом эшелоне 2-го армейского корпуса, состоящего аж из четырёх дивизий, так что вполне возможно, что следующая за ней 12-я пехотная попытается зайти нам в тыл именно там.
Удачно выслали! В районе развилки юго-восточнее населённого пункта Старлыги лоб в лоб столкнулись с ротой немецкого разведбата и следующими за ними сапёрами из той самой 12-й пехотной. А их лёгкая техника совсем «не пляшет» против нашей лёгкой техники. Пока же «десантура» (я уже говорил, что так называю не только позднесоветскую «крылатую пехоту», но и красноармейцев, которыми её усилили?) спешно окапывалась, с юга, от Вилейки, начало подходить срочно перебрасываемое на наше направление красноармейское подкрепление. В общем, следующую атаку фрицев — скорее, разведку боем — отбивали совместно с окапывающимся батальоном РККА.
Сразу же после неё части ребят пришлось срочно срываться с места, чтобы помочь двум отделениям в Занарочье, вступившим в бой с развед-дозором, пытающимся нащупать путь к нам в тыл вдоль юго-восточного берега озера Нарочь.
К утру в дефиле между озёрами Нарочь и Свирь подтянулось суммарно около двух полков подкреплений, и люди продолжали прибывать. В основной массе — обстрелянные, прошедшие путь, кто от Гродно, а кто и вовсе от Белостока. С противотанковой и полевой артиллерией, даже с бронемашинами. Так что командование бригады, наладив связь с командиром дивизии, которой приказано заменить нас на этом участке, приказал «десантуре» возвращаться в Мядель.
У нас там тоже народ без дела не сидел. Я не про работу в моём батальоне. Немцы несколько раз пытались атаковать со стороны села Нарочь подразделениями уцелевшего полка 253-й пехотной дивизии. Они атаковали, мы контратаковали. В результате отодвинули линию обороны на запад до деревни Черёвки. Сапёры минировали дорогу, идущую с севера, вдоль восточного берега озера Мядель, устраивали на ней мощные завалы, тоже минированные, чтобы предотвратить удар с этого направления.
Утро 8 июля принесло три новости: одну хорошую, одну не очень хорошую, а третью и вовсе плохую. Хорошая заключалась в том, что к нам, в Мядель, перебрасываютсяподкрепления. Пока подошёл только один сводный полк, но в течение дня ожидается ещё столько же.
Вторая гласила, что ошмётки 253-й пехотной дивизии немцев отводились в тыл, а вместо неё подошла свеженькая 12-я пехотная дивизия. Ещё полная энтузиазма после расправ над разрозненными группами красноармейцев, ловлей которых они были заняты в Литве.
Плохая касалась того, что 100-я дивизия, державшая оборону возле Шарковщины, не выдержала совместного удара двух дивизий немцев, одна из которых была эсэсовской моторизованной, и открыла фашистам путь по левому берегу Ди́сны к Западной Двине. Обхода с востока нам пока опасаться не следует, поскольку южнее её подпирает 161-я стрелковая, но теперь натиск 36-й пехотной дивизии на Глубокое может усилиться ещё и подразделениями 121-й пехотной, шедшей на Шарковщину с запада и теперь повернувшей на юг.