В общем, буквально за четыре дня из квартир и опустевших учебных корпусов подразделений выгребли всё. Даже из жилья офицеров, отправленных на фронт или переведённых на казарменной положение здесь, на полигоне. Ни одну книжку, ни один старый журнал не пропустили. Опустели и склады: боеприпасы, топливо, продукты со складов НЗ, запчасти для техники вывозились в Полоцк, где формировался централизованный склад Особой группы войск, как стали называться части, перенесённые из будущего. Оборудование, инструменты, обмундирование, если на них не наложили лапу наши ремонтные службы, паковалось и тоже вывозилось в глубокий тыл.
А следом пришёл черёд дерибана нашего полка. Собирали по три-пять единиц каждого вида боевой, транспортной или специальной техники и тяжёлого вооружения с полным экипажем или расчётом и отправляли эшелонами на восток. В час по чайной ложке, как когда-то говорила… гм… одна из моих знакомых. Тут ведь сейчас нет электровозов и тепловозов, все составы тянут довольно маломощные паровозы. Кроме того, основная масса платформ — двухосные, рассчитанные на перевозку техники, массой до 20 тонн. Встречаются, конечно, и четырёхосные, на которые устанавливают более тяжёлую технику, но значительно реже. Так что образовалась целая вереница эшелонов.
Совершенно неожиданно для меня я тоже оказался среди тех, кого отправляют в тыл. Не знаю, чем руководствовались наши кадровики, но мне поручили командовать тремя БМП-1 и тремя БТР-70 полка с экипажами, сформированными из «партизан». Ну, это-то понятно: технику, после показа высокому военному начальству, передадут на изучение конструкторам и, возможно, её экипажи и расчёты будут помогать в организации их производства.
Полноценную копию вряд ли получится изготовить. Всё-таки рулевое управление БМП очень своеобразное. И не руль, и не рычаги, передающие усилие поворота руля на гусениц при помощи гидравлики. Гладкоствольная 73-мм пушка не очень удачная, с малой прицельной дальностью стрельбы. На мой взгляд, лучше поставить либо нормальную нарезную трёхдюймовую, либо вообще малокалиберный автомат. Хоть 23 или 25-мм, хоть 37-мм. Ну, или, на крайний случай, «сорокопятку», как было на лёгких танках Т-70. Хотя, конечно, тут начинает «играть» отдача орудий: всё-таки «Гром» создавался на основе безоткатного СПГ-9, «сапога».
Двигатель, в общем-то, больших сложностей не вызовет. Это половинка хорошо освоенного здешними моторостроителями танкового В-2. Думаю, они, моторостроители, даже подсмотрят в нём ряд усовершенствований, которые позволят поднять ресурс танковых двигателей, составляющий, как оказалось, просто смехотворные 50 часов. Если, конечно, не передерут технические решения с двигунов от Т-62 или Т-72, являющихся продолжением линейки моторов, родоначальником которой и стал В-2.
Бронетранспортёры «навесили» на меня после того, как кадровики удостоверились, что я и имел дело с этими машинами в военном училище. А там курсантов гоняют и по знанию материальной части, и по умению пользоваться так, что бойцам-срочникам в самом дурном сне не снилось.
С бронетранспортёрами конструкторам тоже есть чему поучиться, хотя вряд ли получится реализовать все заложенные хитрости. В этом случае — из-за принципиально нового для них двигателя, а также четырёхскоростной коробки передач с синхронизаторами. В это время обычное дело — КПП с тремя скоростями. Менять конструкцию трансмиссии и ставить другие моторы можно, но тогда придётся менять и центровку машины, иначе возникнут трудности с плаванием. Зато создать пулемёт КПВТ не составит большого труда: помнится, Владимиров его разработал в 1944 году, так что он, можно сказать, на подходе.
Ну, да ладно. Это всё — забота конструкторов, а не наша.
Эшелоны двигались на восток достаточно быстро, несмотря на многочисленные остановки для заправки паровозов водой и углём. Пропускать приходилось лишь санитарные поезда. Зато ради нас задерживали эвакуационные составы, забитые гражданским населением и оборудованием. Правда, люди на нас косились недобро: война идёт, а тут явно военная техника, тщательно укутанная брезентом, в сопровождении красноармейцев (ага! Переодели в форму, соответствующую времени, и всем выдали документы действующего образца) едет от фронта. Но это только в Белоруссии. За глубоко тыловым Смоленском перестали обращать внимание. Хотя военная пора ощущается и тут: полно встречных эшелонов с войсками и боевой техникой, везде ходят патрули с винтовками.
На протяжении всего пути нас из теплушек не выпускали. Как только состав останавливался на станции, из собственной теплушки высаживались бойцы войск НКВД и оцепляли эшелон. Они же и передавали нам кипяток и продукты. Кстати, очень понравился здешний хлеб, рядом с которым ставший уже привычным хлебозаводский из нашего времени даже близко не лежал. Очень пышный, ароматный, а не похожий на необожжённый кирпич не только по форме, но и по консистенции.
Приближение к Москве, как и в наше время, почувствовалось увеличившимся количеством стрелок и расходящихся железнодорожных путей. Но только в саму столицу наш эшелон не пустили, направив к нужному месту чуть в стороне от неё. И, наконец, утром мимо нашего вагона с настежь открытыми дверями под всё замедляющееся «чух-чухх-чуххх» проползло станционное здание с табличкой «Кубинка». Ого! На главный бронетанковый полигон привезли!
Я угадал. После построения прямо у вагонов прозвучал приказ разгружаться. Маета ещё та, но радовало, что наконец-то закончилось вагонное сидение, единственным развлечением в течение которого было изучение действующих Уставов РККА. В общем-то, имевших некоторые отличия от наших. Например, на приветствие командира следует отвечать не «здравия желаем товарищ полковник», а кратким «здрась».
Но это освоили достаточно быстро. Куда хуже было с зубрёжкой соответствия геометрических фигур в петлицах со званиями. И если с командирами НКВД, милиции и Госбезопасности требовалось просто «уменьшить» звание на два ранга, то даже для меня все эти воентехники, военфельдшера, военинтенданты и комиссары заставляли кипеть мозги. Не говоря уже о сержантском и солдатском составе. Пардон, о красноармейцах.
И помчались новоявленные красноармейцы расчехлять технику, снимать крепёжные тросы, подключать аккумуляторы. В общем, готовиться к переводу техники из железнодорожного положения в нормальное, «сухопутное».
Прода от 10.02.23
Лейтенант Сергей Крапивин, 30 июня 1941 г., 15:00, Дотишки
Два дня непрерывных боёв просто вымотали меня до состояния выжатого лимона. Казалось бы, просто пехотная дивизия. Даже не моторизованная. Но при примерно одинаковой численности личного состава с «нашей» очень большая разница в артиллерийской поддержке. Из Полоцка, где базировалась 17-я стрелковая дивизия, которую мы сейчас поддерживаем, так и не успел подойти 390-й гаубичный артиллерийский полк. А это значит, у нас вообще нет гаубиц, калибром 122 и 152 мм. Только трёхдюймовки: 16 дивизионных пушек и 18 «полковушек». Было. К моменту, когда на нас вышли передовые части 5-й немецкой пехотной дивизии, у которой по штату 36 105-мм и 12 150-мм гаубиц. К этому следует добавить 18 «полковушек» калибром 75 мм и 6 тяжёлых полковых орудий калибром 150 мм. 34 пушки калибром 76,2 мм против 72 немецких стволов.
Немецкое тяжёлое полковое 15-см орудие
Следует сказать, что немецкие артиллеристы владеют своими «инструментами» куда лучше, чем красноармейцы. Тут и более точная корректировка огня, и постоянная связь наблюдателей-корректировщиков с батареями (а значит, лучшая гибкость в маневрировании огнём), и вообще у врага больше опыта: всю Европу под себя подмяли. К этому балансу следует добавить нашу ограниченность в боезапасе, так что даже при отражении атак «боги войны» стреляли с оглядкой на постоянно уменьшающуюся гору ящиков позади их позиций.
Мы — заслон против фрицев, стремящихся снова устроить нам Белостокский котёл. Для этого им нужно перерезать дороги, проходящие через Лиду, автомобильные и железную. А нам — продержаться до тех пор, пока основная масса войск З-й армии, отступающей из-под Гродно, отойдёт хотя бы километров на пятьдесят восточнее Лиды. И никакого подвоза боеприпасов нам не будет.