На территории Польши находится условная столица пущи, деревня Беловежа.
Издавна пуща была охотничьими угодьями коронованных особ. Об охоте здесь короля польского и наивысшего князя (supremus dux) литовского Владислава Ягайло сообщается в работах знаменитого польского хрониста Яна Длугоша. Известно, что во время охоты в пуще Ягайло поломал ногу, которую позднее долго лечил. Видимо, именно правитель Польши и Литвы был одним из монархов-рекордсменов по количеству времени, проведённого в лесах Беловежи.
Пример благородного (по рождению, но не по характеру) предка переняли его потомки — Ягеллоны. К примеру, в пуще часто бывал Казимир Ягеллончик.
После Ягеллонов в пущу наведывались выборные монархи Польши и Литвы, например, король-охотник Стефан Баторий. Не сторонились от охоты в пуще и короли из династии Ваза, а позднее саксонские правители страны.
С Августом III Саксонцем как раз была связана масштабнейшая монаршая охота во время которой было убито, как можно прочесть на специальность обелиске, установленном в честь этого события в Беловеже, 42 зубра, а всего 57 особей из отряда копытных. К слову, уже во времена короля эта «резня» была осуждена современниками, и к подобному мнению может, спустя годы, присоединиться и автор, в целом негативно относящийся к убийству животных ради забавы.
Обелиск в честь охоты Августа III в пуще.
Во времена Станислава Августа Поянтовского, в пуще распоряжался его всемогущий в ВКЛ сторонник, граф Антоний Тизенгауз. Полулегендарные сведенья польских историков XIX века, свидетельствуют о том, что неугомонный королевский фаворит чуть не зазвал на постоянное место жительства в пущу великого философа Жан-Жака Руссо.
Жан-Жак Руссо — несостоявшийся полешук. Игральная карта XVIII — XIX веков.
После присоединения к Российской империи земель уничтоженной Речи Посполитой, русские правители довольно быстро приметили потенциал Беловежской пущи. Царь Александр III приказал возвести, примерно на месте двора польско-литовских правителей, своеобразный охотничий замок, вполне монаршего размаха. Размещался объект на окраине современной деревни Беловежа, и ныне от него сохранилось немногое, хотя туристы всё ещё могут увидеть эффектную «замковую браму» уничтоженной царской резиденции.
После того как дворец сгорел в огне Второй мировой поляки не стали восстанавливать объект, ассоциирующийся с периодом владычества России.
Ну а в белорусской части пущи после войны была построена знаменитая резиденции «Вискули» которая сначала играла роль охотничьего домика (если так можно назвать вполне солидный дом, в стиле сталинской неоклассики) для руководителей СССР, ну а затем именно в этом лесном уголке были подписаны знаменитые Беловежские соглашения, формально обозначившие распад СССР.
Царский дворец в Беловеже.
Известно, что местные жители изготавливают свой особый самогон, носящий яркое название «пущанка». В 2000-х годах автор, находясь в составе группы творческих работников, имел возможность навестить районный центр Свислочь, после чего принимающая сторона вывезла коллектив в пущу, ради организации своеобразного банкета, но просьбы угостить гостей именно «пущанкой» не были удовлетворены, так как хозяева, по их словам, не ожидали внимания работников культурного профиля к их самодельному продукту и поэтому не запаслись им, а сделали ставку на простую водку из магазина. Милые, личные воспоминания…
Вот такая вот краткая история знаменитой Беловежской пущи.
Фрагмент 6. Храм Волковыска и загадка коложской лопатки
Древнерусский храм в городе Волковыске отличается от имеющего сходную судьбу минского храма тем, что облик волковыской святыни исследователи могут реконструировать довольно точно. Возведение храмов Минска и Волковыска, по мнению историков, не было завершено и, во всяком случае, церкви известны только в раскопках. Однако храм Волковыска относится к Гродненской архитектурной школе, и более того, его план почти точно повторяет план так называемой Нижней церкви — древней святыни гродненского детинца, известного как Старый замок. Это даёт веские основания полагать, что церковь в Волковыске должна была быть похожа на гродненские церкви, представление о которых даёт, прежде всего, сравнительно неплохо сохранившейся Борисоглебскиий храм на Коложе.