— Этого довольно. Передай остальным: пусть возвращаются к лодкам, но сначала убедятся, что живых нет.
— Это уже сделано, высочайшая. Все мертвы. Это конец.
— Конец? — Вайнти думала об этом, опуская свои руки в воду. Конец ли это? Вместо удовлетворения от победы она чувствовала глухую тоску и растерянность. Конец ли или начало?
8
Энги шла вдоль стены и прислонилась к ней, почувствовав тепло от светильника. Хотя солнце взошло, в городе еще сохранился ночной холод. Вокруг нее растения и животные Альпесака жили полной жизнью, но это было естественно, и она не обращала на них внимания. Под ее ногами шелестел покров сухих листьев, в которых копошились жуки и другие насекомые. Все вокруг двигалось в предвкушении наступающего дня. Высоко вверху солнце уже сверкало на листьях деревьев и многих других растений, составляющих этот живой город.
Для Энги это все было так естественно, как воздух, которым она дышала, и богатство переплетенных и зависящих друг от друга жизненных форм. Порой она думала об этом, но сегодня, после того, что она услышала, это было трудно. Хвастаться убийством другого вида! Она долго разговаривала с этими наивными хвастунами, объясняя им смысл жизни и стараясь показать ужас преступления, которое они совершили. Жизнь уравновешивала смерть, как море уравновешивало небо. Если они начинают убивать жизнь — они убивают себя.
Внимание Энги привлекла одна из фарги, по всей видимости смущенная ее статусом и не знающая, как к ней обратиться. Молодая фарги знала, что Энги была одной из высочайших, однако запястья ее сейчас были скованы, как у низших. Не находя слов, она решила коснуться Энги, чтобы заговорить с ней и передать распоряжение Вайнти.
— Эйстаи хочет, чтобы ты пришла к ней сейчас, — сказала фарги.
Когда появилась Энги, Вайнти сидела на своем месте, сделанном из живого ствола городского дерева. На стволе перед ней сидели запоминальники, и один из них, с усиками над высохшими глазами, упирался ими в складку кожи угункшаа — диктора-демонстратора. Угункшаа что-то говорил, а его органические молекулярные линзы мерцали, показывая черно-белые картины жизни ийлан, которые передавали ему запоминальники. Вайнти молча слушала угункшаа. Когда появилась Энги, она взяла со стола каменный наконечник копья.
— Подойди, — приказала она, и Энги повиновалась. Вайнти сжала каменное лезвие в руке и подняла его. Энги не дрогнула и не отступила, и тогда Вайнти схватила ее за руку.
— Ты не боишься? — сказала она. — Даже видя, как остер этот кусок камня? Он ничуть не хуже наших струн-ножей.
Она взмахнула им — и связанные руки Энги стали свободны. Энги осторожно потерла кожу в тех местах, где началось раздражение от оков.
— Ты освобождаешь всех нас? — спросила она.
— Не будь такой жадной. Только тебя, ибо мне нужны твои знания.
— Я не буду помогать тебе убивать.
— В этом нет необходимости. Убийства закончились. — В данный момент Вайнти сама думала так, хотя знала больше, чем говорила вслух. Она была правдива в своих высказываниях. Само понятие “ложь” было ей чуждо. Трудно лгать, когда каждое движение тела выдает правду. Для ийлан единственным способом сохранить свои мысли в тайне было молчание. Вайнти владела такого рода тактикой и воспользовалась ею сейчас, поскольку нуждалась в помощи Энги.
— У нас появилось время для наблюдения. Можешь ты изучить их язык?
— Ты же знаешь, чем я занималась с Ийлеспей. Я была ее первой ученицей.
— Первой и лучшей. Пока гниль не испортила твой мозг. Как я помню, ты делала множество глупостей: следила за способами общения молодежи и даже прислушивалась к самцам. Это всегда ставило меня в тупик: ну чему можно научиться у этих глупых животных?
— У них были способы переговариваться друг с другом на расстоянии, способность по-разному смотреть на вещи…
— Я говорю не об этом. Меня интересует, зачем было учиться этому. Какая разница, как говорят между собой другие?