Сама того не сознавая, Вайнти загребала ногами по полу, ее острые когти рвали доски. НЕТ! Все будет совсем иначе. Сначала она хотела выдвинуться своей работой, присоединиться к тем, кто управлял городом, не больше. Но теперь… Малсас никогда не будет править здесь. Алакенши умрет: ее назначение принесет ей смерть. Детали плана пока не ясны, но будущее покажет. Когда зима придет в Инегбан, над Альпесаком взойдет солнце. Слабость будет править там, пока здесь растет сила. Альпесак принадлежит ей, и никто не сможет отнять его.
Вайнти покинула присутствующих и прошла через город окольными путями, где ее могли видеть только фарги, но и они разбежались от ее гневного взгляда. В каждом движении тела была смерть.
Когда-то здесь был пост охраны, перенесенный сейчас выше порта. Вайнти стояла в удлиняющейся тени, пока погрузка урукето не была закончена. Последним грузом, который он принял, были безвольные тела многочисленных оленей. Ваналпи улучшила некий препарат, используемый для крупных животных. Новый наркотик не повергал их в транс и не убивал, но приводил в состояние, очень близкое к смерти. При этом пульс едва прослушивался, а дыхание было крайне замедленно. Получив дозу этого вещества, они могли пересечь океан и достичь Инегбана, не нуждаясь в пище и воде, и снабдить необходимым мясом голодных жителей Инегбана. Вайнти не только мысленно, но и вслух страстно пожелала Малсас получить необходимую дозу. Внешне мертвая, она будет жить, пока не кончится ее время.
Когда урукето скрылся в сумерках, Вайнти молча вернулась через сгущающуюся тьму и, несмотря на то, что гнев все еще душил ее, сразу же уснула.
Сон освободил ее от ненависти. Тем, кто видел ее в амбесед, она показалась такой, как обычно, но стоило ей мельком увидеть прошедшую мимо Алакенши, ненависть вернулась. В то утро многие почувствовали ее характер, и одной из них была Энги.
— У меня есть маленькая просьба, Эйстаи, — сказала она.
— Нет. От тебя и твоих ходячих мертвецов мне нужна только работа.
— Ты никогда прежде не была жестокой безо всяких причин, — спокойно ответила Энги. — В моем понимании, для Эйстаи все граждане равны.
— Вот именно. Я решила, что Дочери Смерти больше не будут гражданами. Они теперь рабочие животные и будут трудиться, пока не умрут. Вот их судьба. Что касается тебя, то ты учишь говорить устозоу. Как обстоят дела с этим? Время уходит, очень много времени.
— Его и нужно много, и в этом заключается моя просьба.
— Объясни.
— Каждое утро я начинаю работу с устозоу в надежде, что это будет день взаимопонимания, и каждый вечер я покидаю их с твердой уверенностью, что все это напрасный труд. Самка умна, но это ум элиноу, который подкрадывается к городу, разглядывает его и убивает мышей. Эти действия похожи на разумные, хотя и не являются ими.
— А что с самцом?
— Глуп, как и все самцы. Не реагирует, даже когда его бьют, просто молча сидит и смотрит. Но самка, подобно элиноу, реагирует на доброту, и ей это нравится. Однако за все время она научилась произносить всего несколько фраз, как правило, не к месту и всегда плохо. Ее нужно учить этому, как учат лодку, и фразы эти, несомненно, ничего для нее не значат.
— Эти новости меня не радуют, — сказала Вайнти, и это действительно было так. Все это время Энги могла работать на полях, а теперь ее труд потерян. В данный момент контакт с устозоу был не слишком важен. Дальнейшей угрозы от этих существ пока не было, зато были неприятности с другими видами. Если же опасность придет… она оборвала эту мысль и спросила вслух:
— Если существа не в состоянии выучить наш язык, почему бы тебе не научиться их языку?
Конвульсивными движениями тела Энги выразила отчаяние и сомнение.
— Это вопрос, на который я не могу ответить. Сначала они казались мне бродягами, которые не могут общаться между собой, но теперь вижу, что это не так…
— Невозможно! — Вайнти полностью отвергла эту идею. — Как могут существа любого вида общаться, не передавая и не получая при этом информацию? Ты задаешь мне загадки вместо того, чтобы отвечать на них.