— Но я же «перепрыгнул через пропасть».
— Подходит ли теперь Ваш опыт другим?
— Нет. Всё свершается индивидуально. Другой может быть и погибнет от такой практики. Но на то и есть монастыри. В них отслеживается состояние человека, а не выучиваются догматы. Это гарантирует его от разрушительных движений психики.
— С этим я согласен. В монастырях принимают по уму. Затем проверяют на умение оторваться от ума в созидательные качества. Проверяют наличие этих качеств и лишь после этого начинают обучать.
— Ты хорошо знаком с уставом монастырей.
— У меня другой путь. Я пришел не в монастырь по информации от ума, а явился в свой мир уже с качествами, которые практикуют в монастырях. Поэтому с монастырями мне и по пути, и нет. Вот почему я не могу так лихо отбросить страдания. Тем более что мир наполнен ими.
В кустах появилась голова У Сяна.
— Я давно вас заметил, — сказал он, — но вы так быстро идёте, что догнать вас нелегко. Куда держите путь.
— К себе и в себе, — ответил путник.
— Умно сказано, но так не бывает. Все куда-то идут.
— Идёт куда-то лишь тот, кто не нашел себя. Кто нашел себя, тот всегда Тут.
— Тогда зачем вам идти? Сидели бы на одном месте.
— Ты знаком с этим пустозвоном? — повернулся путник к Дон Мен.
— Раз я понимаю его, раз вы понимаете его, то этот «пустозвон» сидит в нас, и никуда от него не уйдёшь. Это часть самих себя. Лишь глупцы в странах Запада избавляются от ругательских слов и бескультурий так, словно никто не содержит в себе эти слова и поступки.
— Как они собираются «вытряхнуть» из своих голов ругательские слова? — удивился У Сян.
— Это спектакль. Каждый надеется набрать показатели лучшего содержания обманом других. Конечно, тот, кто борется с чем-то, тот имеет это в себе.
— Но именно борьбой он выдают себя! Кто не содержит в себе ругательство и бескультурье, тот не знает, с чем бороться.
— Я же сказал, что это лукавая игра, — улыбнулся Дон Мен.
— Шутя?
— Нет. На полном серьёзе и с участием отрицательных эмоций.
— Они что, враги самим себе?
— Их ум находится в недоразвитом состоянии но отношению к жизненным процессам.
— Э, Дон Мен. Но ведь ты собрался быть учеником ума.
— Это так. Но я не собираюсь повторять их глупости. Спектакль, который исполняет Запад, несёт отрицание, то есть он тренирует плохое настроение, неудовлетворённость, страдания и болезни. Я-то это понимаю.
— А они?
— Если бы они понимали, что от плохих слов и бескультурья борьбой за культуру не избавишься, то однажды все громко посмеялись бы над собой и прекратили этот нездоровый спектакль.
— Интересно, почему не избавишься?
— Ты, У Сян, любитель поговорить, а думать мог бы и сам. Логика простая для тренированного в эмоциях монаха.
— Речь шла об отрицании, — начал размышлять У Сян. Отрицание выражается взглядом, тоном речи, жестами, специальными словами.
— Хорошо для мыслящего монаха, — пошутил Дон Мен.
— Следовательно, дело не в средствах, а в состоянии. Если выбросить некультурные слова, а отрицание оставить, то взамен им появятся другие слова. Они нужны как средство выражения состояния отрицания. Это так просто! Неужели люди Запада не додумались до такой простой мысли? Какие же они после этого мастера мышления?! И они всерьёз борятся с бескультурностью её отрицанием?
— Это вторая ступень выражения отрицания. Название её «борьба». Не важно, борются ли они с бескультурьем, или за «правду», или за «равноправия», или за различные «свободы»
— они непрестанно практикуют при этом отрицание.
— Не безопасно практиковать процессы Инь в организме на граничных состояниях, — заключил У Сян.
— Поэтому они страдают и болеют. О самоуничтожении они не догадываются.
— А болезни? А страдания? Они — всегда личные. Разве это не есть свидетельство.
— Они приписывают причины другим.
— Как личные страдания можно приписывать другим?!
— Наивный ты, У Сян. Я же сказал, что они находятся в нескончаемом качестве отрицания. У них модно критиковать, спорить, доказывать, искать «правду», «истину», бороться за «добро», уничтожать «ложь» и «зло». Они живут этим как само собой разумеющимся. Этому их тренируют с детства.
— Они что, не понимают, что всё это — отрицание?
— Нет.
— А есть ли у них учителя?
— Есть.
— И учителя тренируют их уничтожать себя? — с недоверием посмотрел У Сян.
— Да. Учителя такие же. Другого они не ведают. Хотя сами мечтают о любви и счастье.
— Как можно тренировать отрицание и считать себя учителем? Это же вредит здоровью и лишает человека жизненных эмоций.