— Э, монах, заблуждаешься. Подумай, когда приносили людей или животных в жертву?
— Для подъёма духа.
— Понял преимущество таких жертвоприношений?
— Они короче к эмоциям и психике, а, следовательно, и физиологичнее. Но разве они созидательные?
— Нет. Конечно. Подумай сам, почему.
— В них есть утверждение себя с отрицанием…
— Себя, но внешнего мира. Там уже была дикость двойственного разделения на «я» и «не-я». Такая магия привела к деградации людей и вымерла.
— Какой уровень берут жертвоприношения людей теперь на Западе?
— Более дикий.
— Почему?
— В жертву приносятся люди по обоснованиям ума. Обосновал — и можешь убивать. Обосновал — и громи целые народы. Появились обоснованные умом «правильные» и «неправильные» убийцы
— Убийца — это качественное состояние человека. Как он может быть правильным?
— По уму.
— А факт убийств?
— Я же сказал, что ум кровожаден и обязан приносить жертвы. Такими жертвоприношениями становятся служители и исполнители искусств. Затем жертвами становятся все, кто не вписывается в конструкции мира ума. Наконец, жертвами становятся все, кто живёт иначе, чем насильник построил как «цивилизованное», «справедливое», «демократичное».
— Получается, что эти дикари опираются на силу ума.
— Такая сила действительна только в мире, созданном умом. Она развеивается как мираж в ином мире. Например, можно ли тебя запугать?
— Нет.
— А купить?
— Нет.
— А прельстить наградами, почестями, богатством, властью?
— Нет.
— А похвалами, комплиментами, провозглашением тебя превосходящим над всеми?
— Что я, враг самому себе.
— Я перечислил тебе все «крючки ума». Но почему ты не согласился? Для людей Запада это — единственные показатели.
— Потому, что в том нет гармонии. Такое искусство жить ведёт к самоуничтожению.
— Можешь растолковать?
— Могу. Ценность угнетает неценное. А жизнь это тот комплекс, в котором нет ничего ненужного. Следовательно, погоня за ценностями — это угнетение самого себя. Я хорошо запомнил Ваш урок относительно борьбы с самим собой. Здесь побед не бывает. Поэтому я не хочу быть победителем кого-то. От этого я проиграю в здоровье. Власть — ещё худшее отрицание самого себя. Богатства дадут условия для технической жизни, но погасят эмоции.
— Почему?
— Богатства и материальные блага могут состоять только из ценностей. Для меня пение птиц и хрустальная вода реки не ценность, а условия меня. Как только они станут ценностями, так тут же я потеряю эмоциональное и физиологическое соотношение с ними.
— Почему?
— Ценное убивает обыденное, а я живу всем содержанием. В нем мелочь играет такую же главную роль, как главное мелочно.
— Теперь ты понял, как незаметно созидание превращает жизнь в старость. Поэтому молодые танцовщицы скоро превращаются в старушек. Молодые спортсмены скоро превращаются в стариков. Богатые люди становятся не контактными и живут в страхе. Властелины превращаются в кровожадных убийц. Так они воспитывают и своих детей. Поэтому рождаемость у них падает.
— Почему падает рождаемость?
— По греховности бытия и духа. Природа ставит запрет на такой вид Человека.
— Но Вы говорили о созидательности ума. А теперь получилось, что он — убийца.
— Ты, У Сян, как умный человек Запада, выбираешь только одно из двух: или ум — созидатель или он разрушитель. Для одних он созидатель. Но тогда он должен быть богатырским.
— Как это?
— Иметь в себе многие варианты, а не быть только линейным, как у людей Запада. Поэтому они и деградируют по хилости своего ума.
— Да, это я уже понял.
— Созидательность ума в том, что он может встретиться с неведанным. Так открывается для сознания возможность продолжать. Ум поворачивает «лицо сознания» на новые «земли».
— Которые находятся в потенции.
— Стой, стой. Чувствую, что у тебя слово «потенция» звучит как заранее заданное и уже существующее. Ах ты, монах! Как я этого раньше не заметил?! Просунул таки конструкцию и свойства ума-разрушителя! Я чувствовал, но не мог определить, где тебя занесло. Ох, этот лукавый ум!
— Я не понял, к чему такие возгласы?
— Заранее существующее бывает только в мире ума. Как ты собрался открыть новое, если в нём натолкал уже готовое, то есть старое?
— Я об этом не подумал.
— Итак, мир ума, поворачивая лицо к неведанному, должен тут же умереть.
— А что останется.
— Молодость является не с содержанием старого. В ней ничего нет, кроме потенции. Но потенция — это не дхармы в виде нематериальной материальности. Это — чистое качество. Всё поэтому начинает произрастать из чистого качества.