медицинский осмотр
Прошедшие мимо таможни и медконтроля постепенно втягивались в ротонду, где их рассортировывали в разные отсеки — на англоговорящих и немцев.
— А что, — спросил я, — разве это люди не с одного парохода? Почему тут и англичане, и немцы?
— Добрая половина немцев едет в Америку не прямиком из германских портов, а транзитом через Англию: высаживаются в Гулле, а потом едут поездом до Ливерпуля, — объяснил Уилсон. — Так получается почему-то дешевле, а немцы денежки экономить обожают. Вон посмотрите, вполне приличные вроде господа, могли бы позволить себе билет в каюту и ехать с комфортом, но нет, поехали по самым дешевым билетам… — в голосе Уилсона читалось скорее неодобрение такой прижимистости.
В отделе регистрации он завел нас за перегородку и мы наблюдали процесс без толкотни очереди, со стороны служащих. От клерка требовалось записать имя иммигранта, сведения о семье, если прибыл с семьей, прежнее место жительства и предполагаемый пункт назначения в Штатах. Вроде бы ничего особенного. Однако в очередях попадались весьма странные люди. Какой-то парень в ответ на вопрос, один ли он приехал, ответил: "Вдвоем". Когда его попросили назвать, с кем он приехал, он ответил: "Я и мой ящик". Другой придурок хотел зарегистрировать как людей двух бойцовых петухов.
Регистрация эмигрантов в Замковом саду. Иллюстрированная газета Фрэнка Лесли, 20 января 1866 г.
Мы перешли к регистратору, который записывал немцев, и там его терпение испытывала старуха, которая никак не могла сообщить как пишется ее фамилия. "Так же, как на моем сундуке!" — твердила она. "Да откуда нам знать, который сундук ваш!" — твердил регистратор, однако старуха не понимала возражений: "Мой сундук легко узнать, на нем написана моя фамилия!"
В общем, очереди продвигались не очень быстро, но рано или поздно приезжий проходил регистрацию и шел дальше. Большой части приезжих уже было известно какое-то место в глубине страны, где осели их земляки или родственники, и они шли покупать железнодорожные билеты. Тут тоже очередь могла надолго зависнуть, потому что приезжие плохо представляли себе, как много в Штатах городков с одинаковыми названиями. Мимо Чикаго или Цинциннати, ясное дело, промахнуться трудно, но когда дело касается какого-нибудь Фармингтона, дело начинает казаться весьма трудным, потому что этих Фармингтонов как минимум штук двадцать в разных штатах. "Да… Дада… Дакода? — пытается вспомнить какой-нибудь швед, с которым и без того трудно установить лингвистический контакт, ибо других языков он не знает, а железнодорожные кассиры пока плохо разбираются в скандинавских языках. Швед шарит в необъятных карманах своих штанов и наконец извлекает затертый конверт. "Фармингтон, округ Дакота, штат Миннесота, — с облегчением читает адрес кассир, выписывает билет и с надеждой смотрит на следующего иммигранта: может быть, с этим не будет таких сложностей…
Швед тем временем передвигается к другому служащему, который оформляет багаж, но с этим, слава богу, возни меньше: место назначения написано уже на билете, а чемодан шведа преспокойно отыскивается в камере хранения по номерку. В камере хранения шесть стеллажей, помеченных первыми буквами алфавита, и на каждом по шестьсот мест. И на номерке — буква и номер от единицы до шестисот, так что служителю достаточно просто подойти к обозначенному месту, с гордостью за систему поведал Уилсон. Служитель взвешивает багаж, берет плату по тарифу, выписывает квитанцию, клеит соответствующий ярлык и ставит чемодан на тележку, которую скоро увезут к поезду.
У соседнего окна можно оформить доставку багажа по городу, если приезжий собирается задержаться в Нью-Йорке.
У стойки напротив три окна, где можно поменять иностранные деньги на полновесные американские доллары. Американские деньги у иммигрантов тоже случаются, они, бывает, покупают их еще в Ливерпуле, но и в через обменники Касл Гардена каждый день проходят значительные суммы, ибо двести-триста соверенов или две-три тысячи талеров не так уж редко попадаются у одного человека.