— Кто ж его там ждет, кроме паромщика? — удивился кондуктор индианаполисского. — Пассажиры на том конце обычно раньше рассвета не собираются.
— Так то обычные пассажиры, — ответил начальник, убрав от лица рупор. — А сейчас там уже собралась свора репортеров из Луисвилла и Нью-Олбани, и они уже заказали экстренный поезд до Сеймура, а единственный паровоз на этой ветке — ваш. Так что сегодня вам спать не придется, сделаете экстренный рейс и вернетесь на переправу, чтобы взять пассажиров согласно расписанию.
Стрелку наконец перевели, индианаполисский уполз в темноту, на его место приполз каирский, из которого выгрузился журналист из Митчелла.
— Ой нет, — сказал себе Дуглас. — Мне здесь ловить нечего.
И поехал дальше в Сент-Луис. В конце концов, сеймурская гостиница — не самое комфортное пристанище, а банда репортеров — она похуже банды налетчиков, если как следует поразмыслить.
Читая американские краеведческие сайты, поначалу удивляешься. Городок небольшой (в те дни большим город в Штатах считался, если имел свыше двух тысяч населения), а в нем выходит две или три газеты — куда им столько, даже если учесть, что газетами снабжают еще и окрестное сельское население, а его в те времена было побольше, чем городского.
Потом как-то привыкаешь.
Цензуры и прочих ограничений, регулирующих хоть как-то выпуск печатной продукции, в ту пору практически не было, и любой желающий, имея лишние деньги, мог купить необходимое оборудование, бумагу — и печатать что хочется. Тем более, что в 1820х годах был ручной печатный пресс был усовершенствован, и так называемый Washington Hand Press, который при необходимости без проблем складывался и его можно было перевозить на новое место, сделал газетное дело для западных городков общедоступным.
Так например, Оклахома (вернее, Индейская территория) в 1835 году была местом довольно диким. Буквально только что отселили осейджей, поселили изгнанных из Алабамы криков — и привезти с собой печатный пресс не забыли, ибо в этом самом году появилась на свет первая книга, напечатанная на территории будущего штата Оклахома — букварь на языке индейцев-криков. Надо полагать, печатник этим не ограничился, и оборудование у него не простаивало. В этом же году в будущем штате Канзас была отпечатана самая первая канзасская газета — она же, по совместительству, еще и самое первое периодическое издание полностью на индейском языке «Солнце Шауни» (газеты «не полностью индейские» до того уже были — взять хотя бы знаменитого черокского «Феникса»).
Разумеется, печать на индейских языках была в основном проектом миссионеров, которых хлебом не корми, дай только перевести библию на какой-нибудь языческий язык, но помимо совершенно неграмотных, хотя и формально цивилизованных «пяти племен» на землю будущей Оклахомы переселялась и их племенная верхушка, уже более чем освоившаяся с ролью плантаторов-рабовладельцев — и такое полезное изобретение белых, как газета, где можно почитать новости, тоже поселилось на Индейской территории.
Само собой, у белых происходило то же самое: люди переселяются в дикий край и первым делом открывают салун и основывают газету. Надо же где-то объявления печатать.
И если вам вспомнился теперь рассказ Марка Твена о журналистике в Теннесси, то тут, пожалуй, автор рискнет заявить, что в России этот рассказ не совсем правильно понимают. У нас, пожалуй, такой стиль журналистики воспринимается как гротеск на «дикозападную» вольницу. Ковбои, мустанги, и где-то там рядом такие редакторы. Однако на самом деле, если б Март Твен хотел пройтись по теме журналистики на Диком Западе, он сделал бы местом действия Неваду или Калифорнию — для него, рожденного в Миссури, это был реальный фронтир. А Теннесси — это Юг. Горячие южные джентльмены, не привыкшие сдерживаться в выражениях и чуть что хватающиеся за оружие. Автор с умилением читает историю журналистики в городе Ричмонд, Вирджиния (Вирджиния — это, как считается, прямо-таки эталон южного аристократизма):
В начале девятнадцатого века журналист Джеймс Т. Каллендер утонул в реке глубиной три фута (91 см). Официальной причиной такой смерти стало алкогольное опьянение, но ходили слухи, что журналиста притопили, потому что он вел целую кампанию, обличающую моральный облик Джорджа Вашингтона, Джона Адамса и Александра Гамильтона. От него доставалось даже соратникам по партии, например, Томаса Джефферсона он обвинял в половой распущенности: представляете, сожительствовал с негритянкой и прижил от нее детей. Почти два столетия историки США отмывали имя Джефферсона от этой грязной сплетни. В 1997 генетический анализ подтвердил правоту Каллендера.