— Ой нет, — проговорил он, поднимаясь. — Лучше я за шкаф держаться буду.
— Надо что-то вроде станка для подковывания лошадей сколотить, — подсказал Джейк, наблюдающий за событиями. Сначала будешь держаться руками и равновесие на этом колесе искать.
— Сделаешь? — спросил у него Бивер.
Джейк кивнул.
— Только надо уточнить, на какой высоте поручни делать, — проговорил он и сходил к своему верстаку за большой линейкой.
Пока они там разбирались с Шейном, как удобнее держаться, я вспомнил, что еще не встречал в этом времени рулетки.
— Бивер, — спросил я. — А такой измерительный прибор есть: мерительная лента, свернутая в рулончик… вытаскиваешь из рулончика сколько надо ленты, а там уже размечены дюймы и футы… а потом пружинка обратно ленту сворачивает?
Бивер поморгал, припоминая.
— Вроде я что-то такое в журналах видел, — наконец сказал он. — Но ты у Нормана спроси.
Я спросил.
Норман привычно вздохнул и велел мне завтра утром сдать эскиз — что именно я имею в виду. Довольно быстро выяснилось, что рулетку уже изобрели — во всяком случае, ленту рулончиком в специальном корпусе запатентовали несколько лет назад, но популярностью она не сильно-то пользуется: дорого. Норман вообще не понял, зачем бы она нам понадобилась за такие деньги — проще веревочкой отмерить, что надо.
Что касается моноцикла, то Джейк сделал удобный станок, Шейн быстро освоился и понял, как на этом велосипеде ездить, но надежды Бивера, что он придумал компактное индивидуальное средство передвижения, не сбылись. Да, таскать в руках моноцикл удобнее, чем двухколесник, но любая выбоина на дороге могла уронить седока на землю, а возвращаться в седло без станка Шейн так и не научился. Как я и предсказывал, моноцикл годился лишь для цирка или для специального катка, вроде тех катков для роликовых коньков, которые, как говорят, построили недавно в Нью-Йорке и Филадельфии.
Кстати, о роликах, — задумался я. А не изобрести ли мне скейтборд? И попросил Нормана заказать несколько пар новейших роликовых коньков Плимптона — для опытов.
— Сказал бы просто, что покататься захотелось, — проворчал Норман, но сделал себе заметку в блокноте.
— И это тоже, — согласился я.
Пока же я продолжал обдумывать свою мысль на заводе Джонса. Эскизик нарисовать, конечно, легко, а вот превратить его во что-нибудь материальное — труднее. И еще более трудно — заставить это материальное работать именно так, как надо. Поскольку я весьма смутно представлял, как это «как надо» на самом деле выглядит, дело продвигалось медленно. Норман пару раз попробовал разузнать, чем я занимаюсь, но я пока не был готов с ним разговаривать. Вот что-то более-менее вменяемое получится — тогда и поговорим.
Тем временем наши девушки совершили научный прорыв. С помощью пленочного фотоаппарата, изобретенного мистером Борном, но тем не менее… В общем, прихожу я однажды домой — а Норман говорит мне:
— Сейчас мы покажем тебе кое-что интересное, — а сам в это время ключиком заводит пружинку в какой-то коробке.
Миссис Уильямс и мисс Мелори стоят рядом с ним и цветут как розочки — смущаются, когда их хвалят. Они, оказывается, не вернули фотоаппарат мистеру Борну, а затеяли с ним собственные эксперименты.
— Смотреть надо сюда, — показал Норман глазок в коробке.
Я посмотрел. Белый фон, ничего интересного.
— А теперь, не отрываясь от глазка, сдвинь этот рычажок.
Ребята, это было самое настоящее кино! Ожившая фотография, честное слово! Какое-то растение немного подросло, на верхушке из листиков выбрался бутон, налился, раскрылся, отцвел и завял. И всего-то трудов, что навести объектив фотоаппарата и делать снимки через определенные интервалы, — но в эту эпоху сам факт ожившего фото был крутым достижением. Из-за того, что снимки были на бумажной основе, об идее показывать проекцию на большом экране пока следовало забыть. Просмотр пока был строго индивидуальным.
Потом Норман забрал у меня коробку, которая пока не получила названия, открыл крышку, сменил ленту на катушках, закрыл, снова завел пружину — и показал мне «Новые приключения червяка». Девушки рисовали кадры мультфильма на больших листах, и прорисовка была не такой лаконичной, чем прежде, когда персонажей пытались вместить в крохотный кадрик. Фон обогатился качающимися цветочками и пролетающими по небу бабочками.
— Очень мило, — похвалил я. — А цветные фотографии мистер Борн делать умеет?
Девушки переглянулись.
— Мы узнаем, — сказала мисс Мелори.
Позже выяснилось, что цветные фото пока вообще никто в мире делать не умеет. Опыты, конечно, ведутся и чисто теоретически цветная фотография уже существовала — однако или снимок очень быстро выцветал, или вообще мог отобразить только отдельные цвета, остальные передавая в черно-серой гамме.