Нас с мистером Борном это пока не смущало. Наша лаборатория занялась инженерным и патентным сопровождением пленочного фотоаппарата и «анимаскопа-2», а Борн затеял съемки распускающихся цветов, и сдерживало его только то, что в Форт-Смите начиналась уже зима, ночи были холодные, и не всякий цветок уже рисковал цвести.
В салунах начали заключаться пари, по какое место замерзнет река Арканзас. В более-менее теплые зимы лед сковывал ее не ниже Форт-Гибсона, но часто бывало, что лед ложился и до северной излучины, и тогда пароходы выше Ван-Бюрена не поднимались. Однако бывали и более суровые зимы. В тот год, когда чокто выселяли из Миссисипи, стояли такие морозы, что реку сковало до самого Литл-Рока. Прошлая зима, по общему мнению, была теплой, так что теперь народ склонялся к тому, что следует ожидать холодов и снега.
Глава 7
С первым снегом к нам в лабораторию прибрел восторженный почитатель…
У нас в городе, впрочем, путались, надо ли называть первым снегом вот этот снежок, или же первым считать ту метель, что пришла с «северянином». Но то, что выпало с той метелью, практически сразу и потаяло. С той поры с севера подходили еще две волны, но они не были столь катастрофичными: просто холодало немного, и все. А сейчас снег выпал и, кажется, в ближайшие сутки не растает — земля уже остыла, живущие в траве мелкие кусачие твари, от которых летом покоя не было, наконец утихомирились… кажется, наступила настоящая зима.
«Юноша бледный со взором горящим» высадился с парохода, оглядел пристань и площадь, поглазел на флагшток на фортом, на гостиницу и ресторан «Бель-Пойнт» и спросил у подвернувшегося местного жителя, где река Пото. Естественно, любой местный житель на такой вопрос, заданный на пристани, покажет на недалекие развалины старого форта, за которыми Пото вливается в реку Арканзас.
Юнец потопал в указанном направлении, уперся в Пото и бодренько пошел по берегу, не смущаясь бездорожьем. Так он выбрел к нашей паромной переправе, но, слава богу, прежде чем переправляться, догадался расспросить паромщика. Джон ЛеФлор объяснил, что контора телеграфного отделения Индейской территории находится вовсе не за Пото, а в Форт-Гибсоне, и туда надлежит ехать на пароходе, а не идти пешком. И нет, баллада — это не про ту контору, а про ту, что была здесь, в Уайрхаузе, но те телеграфисты, что служили здесь раньше, из фортгибсоновской конторы уволились, разве что Фокс остался работать монтером на техасской линии.
— Кентукки Фокс? — с придыханием спросил юнец.
— Э? — затормозился Джон. — А, да, он из Кентукки.
Юнец оказался глуховат, поэтому Джону пришлось повторить погромче:
— Из Кентукки!
— А где он сейчас живет?
— Да вот здесь, в Уайрхаузе.
— А другие телеграфисты уехали? Ну те, прежние, которые уволились?
— Да нет же, здесь остались, в лаборатории работают, изобретения изобретают.
— Изобретения, — со сладчайшим восторгом повторил юнец и как лунатик побрел к Уайрхаузу. Он собрался было подняться на крыльцо, но в это время к салуну подъехал Шейн, бросил велосипед перед дверью и вошел внутрь. Потрясенный юнец с почтением приблизился, лаская взглядом чудесное виденье.
Вышел нагруженный корзиной Шейн, оттолкнул праздного зеваку, поднял велосипед, начал пристраивать на него корзину. Юнец почтительно помог придержать машину.
— Это телеграфисты изобрели? — восторженно спросил юнец.
— Ага. Мистер Миллер, — ответил Шейн свысока. Пришлый юнец, конечно, был старше, но велосипеда у него не имелось.
— Док Миллер! — еще больше возбудился юнец. — Он здесь, в этом доме живет? — он махнул в сторону Уайрхауза.
— Нет, конечно, — ответил чудаку Шейн. — Вон, в конце улицы — там Лаборатория, — Шейну это слово всегда нравилось. и он его произносил очень торжественно, как бы выделяя с большой буквы.
Юнец устремился вперед, Шейн вскоре обогнал его и, проезжая мимо лаборатории, указал на дом.
Юнец остановился, созерцая священное место.
Собственно, ничего особенного у нас на участке пока настроено не было. Два дома, торчащий из зарослей крыжовника сортир — и всё. Уже назревала необходимость в постройке сарая, но Норман пока не определился с местом, поэтому дрова пока лежали под навесом. Джейк ворчал, что на нашем лугу снова появились переселенцы, и надо отвыкать от привычки бросать всё на дворе без присмотра. Норман соглашался, но все равно медлил. Забором мы все еще не обзавелись, ограничившись колышками с растянутой веревкой, да Джейк насажал вдоль улицы каких-то жалких прутиков, обещая в будущем живую изгородь.