— Ну ладно, если вы так уверены… — проворчал я и открыл чемодан. В чемодане лежали бумажные пакеты, каждый с надписанным именем получателя, а у Ла Кристин была шпаргалка, в какой очередности подарки следует выдавать — от самых младших к самым старшим. Ла Кристин называла имя, а я находил и выдавал пакет, иногда спрашивая: а точно это хороший ребенок? Может быть, лучше розог ему дадим?
Джефферсон даже не ожидал, что получит подарок, с завистью следил за счастливцами, заглядывающими в свои пакеты и находящими там помимо сластей какую-нибудь дешевую игрушку, и замер столбиком, когда Ла Кристин позвала его. «Мне? Мне тоже?» — было написано на его лице изумление.
Но, слава богу, когда чемодан опустел, мое активное участие уже не требовалось, и я задремал, и все детские игры и развлечения, которыми продолжился праздник, уже не могли меня разбудить. Разбудил меня один из макферсоновских отпрысков, он дергал за ватную бороду, и шляпа от того сползла мне на ухо:
— А, что тебе? — пробудился я, пытаясь сообразить, на каком я свете.
— Мистер Миллер, — сказал отпрыск солидно. — А вот этот Фихтен — он ведь не настоящий?
— Фихтен? — попробовал врубиться в проблему я.
— Фихтен, — отпрыск показал на висящую под потолком елочку.
— В этих краях настоящие Фихтены не растут, — ответил я, поняв вопрос. — Пришлось рубить, что есть.
— Ну, что я говорил? — повернулся отпрыск к приятелям. — В наших краях никаких Фихтенов не растет, уж я-то знаю! Хэ, если б здесь росли конфетные деревья — все бы зимой за конфетами в лес ходили бы!
В рождественском выпуске 1866 года журнала «Харперс викли» (вряд ли добравшемся до Пото-авеню к тому моменту, когда ангел Ла Кристин вымогала у милордов королей подарки для божественного ребенка) была помещена картинка «Санта-Клаус и его работа»
Это было чуть ли не первое изображение Санты как персонажа, который приносит подарки детям на рождество, именно того персонажа, которого мы знаем под этим именем. Американцы к тому времени о Санта-Клаусе уже знали, но знание это относилось скорее к разряду городских легенд — что-то такое слыхали, да… у голландцев, которые первые поселились первыми в районе Нью-Йорка (тогда еще Нового Амстердама), вроде был такой Сантаклаус… или Синтерклаас… или что в этом роде, короче. Этот Сантаклаус в декабре тайком приносил детям подарки.
О том, что этот Синтерклаас — тот самый человек, кого по-английски называли Saint Nicholas of Myra, так же известный как Nicholas the Wonderworker (святой Николай-Чудотворец), до американцев не дошло. Кое-кто об этом знал, конечно, но не широкие народные массы. У них не было обычая, как у голландцев и некоторых других европейцев, проводить на Николин день ярмарки, где родители закупались для своих чад рождественскими подарками. Поэтому Санта-Клаус в сознании американцев никак со Святым Николаем не был связан, а потому они изображали первых Санта-Клаусов как толстопузых коротышек, одетых как голландские матросы, в короткие куртки и штаны с полосатыми чулками и с колпаками на головах. Во времена борьбы на независимость революционно настроенные жители Нью-Йорка хотели подчеркнуть свои корни не от английских колонистов, а от голландских, поэтому Санта-Клаус в те годы стал чем-то вроде неофициального символа Нью-Йорка. Впрочем, он довольно быстро превратился в какое-то мелкое рождественское существо — не то гнома, не то эльфа, и логично, потому что пузатым морякам нормального роста крайне несподручно лазить по дымоходам с мешком подарков.
Этот рождественский эльф даже Санта-Клаусом не всегда назывался. В некоторых штатах его могли называть Kris Kringle (крингл — это крендель), в других Krishkinkle (искаженное Christ-kindlein, Младенец-Иисус). Более или менее современный вид Санта-Клаус принял в самом конце 19 века, восприняв черты других рождественских персонажей.
Младенец-Иисус (Кристкинд), если честно, тоже имеет давнюю рождественскую традицию. Несмотря на название, он как-то нечаянно отделился от образа «Иисуса Христа в детстве» и представляет из себя отдельное существо. Он изображался обычно ангелочком, и он тоже приносил детям на рождество подарки, только не удивляйтесь, если на рождественском утреннике где-нибудь в Германии вы увидите, что Кристкинд — девушка. Вообще-то в театре детей очень часто играют женщины, но с Кристкиндом дело зашло дальше, и уже в начале 19 века он демонстрировал девичьи черты.
Christkind. картинка из «Веселых историй и веселых картинок Генриха Гофмана» для детей от 3 до 6 лет. 1845 год