Лицензии на продажу спиртного у хозяина не было, поэтому чистейшим актом милосердия был момент, когда хозяин отвел нас в сторонку и налил по стопочке.
Подозреваю, хозяйка тоже предложила мисс Мелори выпить, но не виски, упаси боже, а какой-нибудь микстуры от простуды: румянец на ее щеках еще можно списать на мороз и ветер, а вот заблестевшие глаза уже, пожалуй, нет.
Мы отогрелись, потом разошлись по комнатам, чтобы привести себе в порядок перед обедом. Мисс Мелори куда-то увела хозяйка, а нас троих заселили в одну комнату, довольно тесную. Кроме двух довольно высоких кроватей, стоящих вдоль стен, здесь был шкаф для одежды, стол-бюро, стул, а за невысокой ширмой столик с умывальным тазом и кувшином и «комод» в его американском смысле, с ночным горшком под откидным сиденьем. После того, как из-под одной кровати выдвинули топчан для Шейна, места в комнате осталось разве что пройти боком — так что топчан мы пока задвинули на место, тем более, что тюфяк для него хозяин пообещал принести чуть позже. Зато на самом видном месте висел моток веревки — чтобы в случае пожара постояльцы могли спуститься со второго этажа.
— Вполне приличный номер, особенно для такой деревни, — сказал Дуглас, когда хозяин вышел. — Нам могли предоставить только одну широкую кровать на троих или вовсе распихать по кроватям других постояльцев.
В спальне было довольно прохладно, а воду для омовения нам принесли горячую весьма условно, так что в комнате мы не задержались. Помимо нас в гостинице было только два постояльца — коммивояжеры, разъезжающие по округе, а здесь имеющие что-то вроде штаб-квартиры, они уже были люди здесь привычные, как мебель, так что все внимание хозяев было обращено к нам. Мы рассказывали свежие новости из наших краев, с нами делились здешними новостями, и как-то между делом мы узнали историю этой гостиницы.
Сэм Мартин, хозяин, не был местным уроженцем, да и, честно говоря, в тот год, когда он родился, здесь еще жили осейджи, а белых было маловато. Так что родился, вырос и женился Сэм в Виргинии, а потом однажды погрузил семейное имущество в фургон, запряженный волами, посадил туда жену и пятерых детей, захватил с собой младшего брата и отправился искать счастья на Запад. В планах Сэма было добраться до Канзаса — туда как раз потянулись переселенцы, но вдруг обнаружилось, что наступила осень, пошли холодные дожди, со дня на день ожидали снега, до Канзаса еще далеко, да и что там в том Канзасе — чистое поле? За месяцы пути умер один из детей, а потом еще и брат Сэма. В ноябре 1853 года фургон дотащился до Версаля, где к тому времени уже не было никаких осейджей, а стояло здание суда, несколько магазинов, несколько салунов — ну и горсточка домов. Сэм решил осмотреться: может, получится осесть здесь. Назавтра он арендовал дом под пансион для проезжающих — всего за сто долларов в год, но с условием, что будет теперь заботиться о старом негре, который служил в этом доме. Место оказалось доходное, год спустя Сэм выкупил земельный участок, на котором стоял дом, и продолжал потихоньку богатеть, пока не началась война.
В войну, конечно, пришлось туговато. Места эти стали как раз ареной боев, жители тоже разделились по симпатиям: кто за юнионистов, кто за конфедератов.
К Мартинам однажды пришли двое знакомых юношей, которые воевали на стороне южан, и попросили спрятать их. Мартины и так считались не очень лояльными, и к ним то и дело заглядывали северяне, проверяя, нет ли враждебно настроенных постояльцев, но мальчики просили укрыть их хоть на одну ночь, им деваться в непогоду было некуда. Их оставили переночевать, а рано утром миссис Мартин услыхала, что в гостиницу входят северяне. Одного мальчика он запихнула в шкаф и завалила какими-то тряпками, второго, невысокого, безусого, с нежным, как у девушки, лицом, мигом обрядила в платье и чепец горничной. Солдаты обыскали дом, но не очень внимательно, мальчика в шкафу не нашли, на «горничную» не обратили внимания.
Вроде бы на том инцидент и закончился, но то ли слухи о нем просочились куда не надо, то ли по другому какому поводу донос поступил, — в общем, Сэма Мартина обвинили в пособничестве южанам и повели расстреливать. Его дочка Салли, которая после несчастного случая передвигалась на костылях, приковыляла и вцепилась в отцовскую руку. Капитан, который должен был командовать расстрелом, посмотрел на это и махнул рукой: «Иди домой, девочка, и отца с собой уводи. Тебе он нужнее, чем северянам».
За разговорами мы засиделись и уже подумывали расходиться по спальням, как в гостиницу ввалилась банда снеговиков, и хозяева с охами и ахами захлопотали вокруг них.