Все-таки у Дугласа есть какое-то чутье, а может, просто дар прорицания.
Дилижанс таки поломался. Поняв, что помощи ждать неоткуда, а оставаться во время пурги в сломанной карете нельзя, кучер с кондуктором сняли кожаное полотнище, прикрывавшее багажный отсек, и подвязали его к лошадям наподобие волокуши, положили на него пассажиров и отправились назад. Бизонья шкура, из которой сделано было полотнище, вещь довольно прочная и толстая, а снега на дорогу уже навалило много, но все же езда на таких своеобразных санях — удовольствие весьма сомнительное, так что пассажиры вернулись в Версаль порядком помятые, побитые и слегка обледеневшие.
В гостинице Мартинов мы провели и следующие сутки, потому что снежная буря не утихала, и еще один день, потому что с утра вроде утихло, но было не очень понятно, не начнется ли снова. Во второй половине дня стало понятно, что не начнется, но выезжать в Типтон было уже поздно. В этот день со стороны Арканзаса мимо Версаля проехал еще один дилижанс, пережидавший непогоду на какой-то из станций южнее нас, но внутри кареты свободных мест не было. Впрочем, мы уже настроились, что следующего дилижанса ждать не будем, а завтра с самого утра отправимся в Типтон на нанятых санях.
Эти дни мы развлекались как могли. Мисс Мелори не выпускала из рук вязания и смотрела с большим интересом одновременно, как одна из хозяйских дочерей листает перед ней экспонаты из своей коллекции модных журналов. Они обсуждали вытачки, оборки, ткани, красители, сутаж, канву, кайму и прочие женские премудрости, в которые мужчинам, если они не профессиональные портные, лучше не соваться.
Шейн где-то на кухне разворачивал перед мужской частью отпрысков Сэма Мартина прелести и перспективы работы «укротителем велосипедов» — ну и о перспективах самого велосипедного транспорта тоже рассуждал. Один из Мартинов-младших явно уже обдумывал, сколько он сможет получить прибыли, если будет мотаться на велосипеде в Типтон, там кое-что продавать-покупать, здесь кое-что продавать-покупать… господи, это же всего полтора часа ехать, так же быстро, как на дилижансе, и бесплатно притом! Велосипед, правда, стоит как лошадь, но лошадь, если так гонять, недолго и загнать, а что железяке сделается?
Дуглас писал. Качество написанного текста его мало беспокоило, а платили ему за объем, так что писал он много, а идей, о чем писать, в голове хватало. Он написал несколько очерков для журналов, а потом продолжил писать очередную десятицентовую книжку.
Коммивояжеры непрерывно играли в фараон. Компания у них получилась настолько сыгранная, что любо-дорого было посмотреть. Приглашали в компанию и нас с Дугласом, но я отказался под тем предлогом, что мне религия не позволяет, а Дуглас прямо сказал: в этой игре столько возможностей для шулера, что он опасается быть побитым, так как искушение будет сильнее его.
Дама, которая позавчера еще с нами кокетничала, сейчас картинно болела: она заняла самое удобное кресло, ее обернули одеялами и пледами, ножки устроили на скамеечку, подносили то горячее питье, то нюхательные соли… Ей оставалось только трагично постанывать да потихоньку храпеть, когда она задремывала. Ее муж заболел по-настоящему: как с утра присел на «комод», так подняться уже не смог, его жестоко скрючило в этой изысканной позе. Один из коммивояжеров, заглянув на поднявшийся вокруг болящего шум, посоветовал его там и оставить. Однако его все-таки переволокли в постель и от души смазали поясницу «той самой мазью», причем неизвестно, что мучило пытаемого больше: неосторожное ли обращение с его телом, обратившимся в боль, или же зверское жжение лекарства. Запах мази витал теперь во всем доме и проник, кажется, даже в подаваемые ко столу блюда.
Больного напоили «Болеубийцей» — именно так было написано на флаконе. О составе зелья можно было только догадываться, пока еще не существовало ни одного закона, заставляющего производителей указывать состав. Судя по запаху, там несомненно присутствовал спирт. Судя по эффекту, который лекарство произвело на больного, там несомненно присутствовал морфий. В принципе, обычное на этим временам популярное обезболивающее.
Как бы то ни было, больной забылся, его старательно укрыли одеялами и подкинули в печку, которая стояла в комнате, дровишек.
Надо сказать, протопить большой дом — задача довольно затратная, а семейство Мартинов не очень-то было склонно пускать денежки на дым, поэтому в спальнях было прохладно, только чтобы вода в кувшине не замерзала, и сидеть там было неуютно, а уж заниматься чем-нибудь — откровенно холодно. Зато в общей гостиной было хорошо, и все население дома собиралось там, в столовой да еще в кухне, но на кухню не у всякого гостя хватало наглости заявиться.