"Пороховые девушки". На картинке из Harper's Weekly, июль 1861 года, правда, изображен Арсенал Уотертауна в Массачусетсе, но организация работы в таких лабораториях была приблизительно одинаковой
К слову сказать, что в Соединенных Штатах в то время не существовало никаких законов о детском труде. В нескольких штатах действовало ограничение рабочего дня для детей десятью часами, в остальных дети работали столько же, сколько и взрослые. При найме предпочтение отдавалось дочерям и сестрам уже нанятых взрослых работников — этим как бы подчеркивалось, что здесь не какая-то потогонка для иммигрантов, а солидное предприятие с семейными традициями. Впрочем, большинство рабочих здесь все равно были ирландцами.
После увольнения юношей волна общественного негодования охватила окрестности: где мальчики найдут работу? Работа в лаборатории считалась очень хорошей, здесь платили 0,5 — 1,1 доллар в день. Полковника Саймингтона обвиняли в нелояльности: у него и жена была с Юга, и родственников-южан поэтому хватало, и дочка однажды явилась в церковь с конфедератской розеткой… впрочем, разговорами все и закончилось, поскольку никаких бесспорных доказательств нелояльности полковника не нашлось. Вероятно, он был честным служакой, а что пошел на такие непопулярные меры в кадровом вопросе… ну так безответственные мальчишки со своими спичками точно доигрались бы до взрыва! Народ в округе, возбужденный такими пересудами, ночами боялся спать, а то вдруг все рванет.
Рвануло, однако, среди бела дня и несколько месяцев спустя, когда нервы у всех успокоились.
Точная причина катастрофы так и осталась неизвестной. Вероятно, случилось то, что именуется "комплекс факторов".
Чаще всего первым фактором называют возможную искру от подковы мула, запряженного в повозку, которая к двум часам дня подъехала к стенам лаборатории. Возчик Джозеф Фрик выгрузил несколько стофунтовых бочонков с порохом, потом рабочий лаборатории, девятнадцатилетний Роберт Смит, указал ему на штабель пустых ящиков, которые надо было забрать с крыльца. Между крыльцом и телегой был зазор чуть больше метра, и глянув в тот зазор, Фрик увидел языки пламени. Здесь, возможно, сработал второй фактор: просыпанный на дорожку порох воспламенился.
Разумеется, никакого пороха на дорожке в идеале быть не должно было, но порох постоянно просыпался из бочонков. У руководителя лаборатории Макбрайта и до катастрофы были подозрения, что фирма Дюпона, вопреки инструкции, которая предписывала перевозить порох только в новых бочках, присылает порох в бэушной таре, но доказать этого было нельзя. Но не зря же Дюпон требовал возврата пустой тары, а?
Когда Фрик увидел на дорожке пламя, тушить его уже было поздно.
Стоявшая неподалеку свидетельница увидела пламя под передним колесом телеги, почти сразу последовал взрыв, и девушку сбило с ног каким-то предметом. Фрика с его фургоном отбросило к забору. Смита разорвало на куски, часть его тела была впоследствии найдена на расстоянии более трехсот пятидесяти метров.
Современная реконструкция взрыва, взято с сайта https://www.lawrencevillehistoricalsociety.org/arsenal-explosion_1862/ картинку в большем разрешении можно посмотреть здесь: http://lawrencevillehistoricalsociety.org/wp-content/uploads/Arsenal_explosion-spread_web.jpg
Две девушки, сестры Мария и Лора Гуинн, получив зарплату, в это время выходили из дверей лаборатории. Марию больше никто не видел, опознать ее тело не удалось. Лору нашли на соседней улице бегущей в горящем платье, она несколько месяцев провела потом между жизнью и смертью, а саму катастрофу так и не вспомнила.
Услышав взрыв, полковник Саймингтон выскочил из своего кабинета и побежал к лаборатории; пока он бежал, прогремело еще два взрыва.
Клерк Джозеф Боллман вынес из разрушенной комнаты № 6 девочку, поставил ее на землю и снова побежал в горящие руины искать четырнадцатилетнюю дочь. Ни его, ни его дочери живыми больше никто не видел. Управляющий лабораторией Александр Макбрайт в момент взрыва находился у себя в конторе, его пятнадцатилетняя дочь была за стенкой в комнате № 6. Он выжил, она нет.