— Что происходит? — очень спокойно спросила подруга, глядя вниз, на прыгающую по волнам лодку. — Его выпустили? И как он здесь оказался?
Я лишь пожала плечами: сама ничего не понимала. Какой смысл гадать? Наверняка Михаил Юрьевич скоро всё объяснит, стоит ему лишь подняться к нам. Или нам спуститься к нему?
— Мишенька, туда! Туда подплывай! — закричала Дульсинея Тарасовна на удивление зычным, почти мужским голосом. — Мы там спуститься сможем!
По могучей свае моста, оказавшейся под нами на момент его крушения, и благодаря которой мы не рухнули в воду вместе с вертолётом, карабкались вверх всё те же, на вид непрочные, как паутинки, ступеньки-скобы, начинающиеся прямо из воды. К ним сейчас и вели лодку Михаил Юрьевич и двое его молчаливых спутников, сидящих на вёслах.
— Девочки! — Дульсинея Тарасовна, опять становясь волевой и решительной, повернулась к нам. — У нас есть верёвка? Нужно сначала спустить вещи в лодку, а потом уже спускаться самим.
— А как же дед Венедикт? — меня покоробила мысль о том, что мы сейчас просто уплывём, оставив старика здесь одного, под солнцем и ветром.
— Дайника, он мёртв! — Дульсинея Тарасовна попыталась смягчить голос, но не очень-то это у неё получилось, и я почувствовала злость. Мерзкую унизительную злость, рождённую завистью. Старуха вновь обрела своего сына, с которым мысленно уже простилась, она была счастлива, её жизнь наполнилась смыслом, в то время как мою потерю ничто и никогда не восполнит. Чуда не случится, волшебного воссоединения не будет, Дэн не придёт ко мне в самый неожиданный момент, чтобы сказать: «Я в порядке, успокойся». И за это я сейчас ненавидела мать неожиданно объявившегося Михаила Юрьевича.
— Нет верёвки, — сказала Яринка, когда я уже была готова ляпнуть какую-нибудь гадость, за которую потом мне наверняка было бы стыдно. — Верёвка была у Беле… у Сергея, но…
Яринка скорбно развела руками. А я посмотрела не неё удивлённо и внимательно, потому что прекрасно помнила: моток хорошей крепкой верёвки мы, перебирая вещи, совсем недавно видели в рюкзаке деда Венедикта. Зачем же она обманывает Дульсинею Тарасовну?
А та расстроенно кивнула, будто и не ожидала ничего другого. Перегнулась через перила, крикнула трём мужчинам, которые уже привязали лодку к свае за одну из скоб и теперь, задрав головы, смотрели вверх:
— Мишенька, не на чём вещи опустить! С ними не слезем!
— Зачем? — шепнула я Яринке, пользуясь тем, что внимание Дульсинеи Тарасовны отвлечено.
— Пусть сами поднимутся, — ответила она напряжённым до дрожи голосом. — Я не сяду в их лодку, пока не объяснят, что происходит. Здесь что-то не так.
Что-то не так? Да всё не так! С самого начала всё пошло не так, с того момента, когда с нами увязался Белесый — надеюсь, рыбы будут жрать его с особым аппетитом! Белесый, который втёрся в доверие и предал нас, как только появилась возможность сделать это с наибольшей для себя выгодой. И чему тут удивляться? Разве он сам не говорил, когда остановил меня на лестничной площадке дома в Черешнино, что для него главное — собственная выгода? Может, сказал это немного по-другому, но смысл был именно таков, и он его не скрывал. Ладно, я (не люблю оправдываться, но мне, в конце концов, всего четырнадцать лет!) не сумела сделать из его слов правильного вывода, но куда смотрел Михаил Юрьевич, доверяя пойманному на педофилии невольному агенту? Так что Яринка права — пусть поднимется на мост и объяснится!
Он поднялся. Сам Михаил Юрьевич и два его спутника, которых я раньше не видела. Мужчины как мужчины — но присутствовало в них что-то от бурхаевских камуфляжных молодчиков. Пусть одеты они были совсем по-другому и не отличались атлетичностью телосложения, скупость движений вкупе с цепкими взглядами заставили меня насторожиться.
— Даша! Ярина! — радостно воскликнул Михаил Юрьевич, едва ему удалось освободиться от материнских объятий. — Я рад вас видеть! А где остальные?
Его взгляд упал на прикрытое курткой тело деда Венедикта, и мой бывший «жених» нахмурился.
— Нет никого больше, Юрочка, — подтвердила его зародившиеся опасения Дульсинея Тарасовна. — Все погибли. Только я и девочки спаслись.
Михаил Юрьевич оглянулся: очевидно, в поисках тени — солнце палило всё нещаднее, будто пытаясь компенсировать вчерашний ливень. Тени на железобетонном островке не нашлось, и тогда наш было пропавший, но воскресший лидер просто отошёл к перилам, о которые и облокотился, спрятав лицо в ладонях. Мы молча ждали.