— Пойдём, я провожу тебя до машины, — предложила я, поднимаясь на ноги и пряча драгоценное письмо в карман платья. — Заодно ещё раз поблагодарю Романа Ильича за помощь. И тебе… спасибо огромное. Я бы пропала одна.
— Ну-ну, — Бранко торопливо замахал руками, без всякого позерства, видимо, его в самом деле смутила моя благодарность. — Проехали. Слушай, а точно всё хорошо? Я не собираюсь выведывать у тебя, кто тот человек, с которым тебе велели встретиться, но ты точно уверена, что всё поняла правильно?
Мы шли обратно по утреннему лесу, только клочья тумана между деревьями уже успели растаять.
— Да, — ответила я Бранко, удивляясь тому, как преображается окружающий мир в соответствии с миром внутренним — теперь всё вокруг словно светилось, оставалось только удивляться, как я не заметила этой красоты по пути сюда. — Ошибки быть не может, не беспокойся.
— Ну, смотри, — голос парня по-прежнему звучал неуверенно. — Только, знаешь, надо нам всё-таки связь не терять. Сейчас вернёмся к Робу и придумаем, как сделать так, чтобы ты в случае чего могла меня найти. Может, он разрешит дать свой номер телефона.
— Хорошо, — согласилась я, чтобы не обижать Бранко, который искренне беспокоился. Но для меня самой уже и Роб, и его дом-дворец, и всё, что предшествовало этому, отодвинулось в дальние дали, в невозвратное прошлое, туда же, где теперь были Оазис и Ральф. Мир снова, как и два года назад, сомкнулся вокруг меня кольцом моего леса.
Остаток пути мы преодолели молча. И теперь он снова показался мне коротким. Что ж, время, как выясняется — понятие весьма и весьма субъективное, пора к этому привыкать.
Когда между деревьями заблестели под утренним солнцем тонированные стёкла автомобиля Роба-Романа, Бранко невольно ускорил шаги, и я оказалась за его спиной. Поэтому не сразу поняла, почему он вдруг резко остановился, едва ступив на обочину дороги. А когда поняла — было уже поздно.
Рядом с автомобилем, что привёз нас сюда, стоял ещё один, такой же чёрный и вытянутый, но побольше. И от него навстречу нам шагнули люди. Мужчины. Глядя на них, я чуть не закричала — показалось, что это выбрались из моря бравые молодчики Ховрина: те же квадратные фигуры, те же широкие челюсти, бритые головы и холодные, безучастные, какие-то рыбьи глаза. Но нет, это были другие молодчики. Не ховриновские. Но и не Романа Ильича.
Бранно подался было назад, но сразу как-то обессилено замер. Я его понимала, сама чувствовала себя кроликом под неподвижным взглядом удава.
Молодчики, а их оказалось ни много ни мало — четверо, обошли нас с Бранко с двух сторон и встали, отрезая пути к отступлению. Только тогда я увидела, что Роман Ильич как ни в чём не бывало стоит у приоткрытой дверцы своей машины и добродушно щурится на солнечные лучи.
— Роб! — позвал его Бранко. — Что происходит?
Тот слегка развёл руками.
— Прости, Бран. Ты сам сделал этот выбор, когда уехал и сказал, что я тебе никто. А за постороннего я впрягаться не стану. Так что ничего личного.
Кажется, до Бранко не сразу дошёл смысл сказанных слов, он молчал несколько долгих секунд и лишь потом как-то беспомощно выдохнул:
— Подонок…
— Нет, — почти весело возразил ему Роман Ильич. — Деловой человек.
С еле слышным щелчком приоткрылась задняя дверца чужого автомобиля. Из неё показалась нога в блестящем кожаном ботинке и отутюженной брючине. Затем рука с массивным перстнем и волосами на костяшках пальцев взялась за край дверцы. И, прежде чем на свет показалось всё остальное, я уже знала, кто это. Словно из зловещей машины пахнуло солёным морским ветром и запахом дорогого алкоголя вперемешку с дымом сигар, словно донёсся до ушей шум волн, разбивающихся о скалистый берег Русалкиной Ямы. Оазис догнал меня.
И я не попыталась убежать или хотя бы позвать на помощь, когда увидела направляющегося к нам Бурхаева.
Глава 5
Подвал
Под самым потолком светилось окошко, и в него заглядывал кусочек серого рассветного неба с одинокой тускнеющей звездой. На окне не было решётки, но это не имело значения — через него не протиснулась бы и кошка, скорее вентиляционное отверстие, а не окно. И слишком высоко. Пожалуй, встань я на плечи Бранко, дотянулась бы, но зачем? Кричать, звать на помощь бессмысленно, слишком велика территория, окружающая дом (усадьба, вилла?), в подвале которого нас заперли. Не докричишься.
Я в очередной раз машинально дотронулась ладонью до того, что осталось от моих волос, подтянула колени к груди, свернулась калачиком, прижавшись спиной к также свернувшемуся калачиком Бранко, пытаясь хоть немного согреться. Никаких одеял или одежды нам, конечно, не дали, спасибо хоть здесь оказались деревянные поддоны и не пришлось спать на земляном полу. А под утро в сыром подвале стало не просто зябко — холодно. Но я в глубине души даже радовалась этому. Холод не давал возможности думать, сводил моё существование до границ трясущегося тела, не позволяя мыслям уходить за его пределы, уходить и возвращаться, принося с собой невыносимое чувство вины за совершённое вчера предательство.