— Бабушка, — доверчиво обратился к уборщице Ян, — что случилось с городом? Почему здесь так… пусто?
— Москвичонок ты мой, — Дульсинея Тарасовна посмотрела на него почти ласково. — Тамбовский волк тебе бабушка! А в городе совсем не пусто, это вы ещё дальше не были. В Чите пустоту увидите, а уж за ней…
— Мы едем в Благовещенск, — зачем-то сообщил Дэн.
Дульсинея Тарасовна закатила глаза и, не дожидаясь новых вопросов, поспешила прочь, звякая дужкой ведра.
Не знаю, были ли в гостинице другие постояльцы, но наша компания заняла почти весь третий этаж. Забросив вещи в номера, наспех поужинав в пустой общей кухне, мы вышли на улицу и, обогнув ветхое здание, попали на задний двор, огороженный шатким штакетником и оборудованный наподобие площадки для пикника. Здесь все расселись на деревянные лавки и, поглядывая на редкие звёзды в неожиданно ясном и близком небе, примолкли. Михаил Юрьевич не сказал Белесому точного времени появления своего человека. Он лишь обозначил место и расплывчато добавил: «После наступления темноты». Темнота наступила, с ней пришла ночная зябкость. Мы ёжились и переглядывались: долгий нервный день давал о себе знать, и всё чаще слышались зевки. Я привалилась щекой к плечу Дэна, он накрыл мои ладони своими, и это было восхитительно, несмотря ни на что.
— Москвичи дурные! — раздалось из темноты, и мы встрепенулись, словно сонные воробьи на проводах.
От гостиницы в нашу сторону двигалась тёмная бесформенная фигура. Но гадать, кто это, не пришлось: слишком запоминающимся был скрипучий старческий голос.
— Здесь вам не Москва, тут даже летом одеваться надо! — Дульсинея Тарасовна приблизилась и, прежде чем кто-то успел подумать, как бы повежливее спровадить её с места нашего тайного рандеву, добавила. — Говорила я Мишке — отправь хоть постарше кого, с мозгами чтоб, а он опять детский сад на выпасе прислал!
— Мишке? — переспросил Белесый, первым начав о чём-то догадываться. — Это…
— Да Михаил Юрьевич ваш, — бабка неторопливо подползла и прочно уселась на одну из скамей. — Для кого Юрьевич, а для кого Мишка — сынок бедовый.
Мы ещё ошеломлённо переглядывались, не зная, как реагировать на внезапно обнаружившийся семейный повстанческий подряд, а Дульсинея Тарасовна, или как там её звали по-настоящему, уже перешла к делу.
— Значит, так, ребята. Деньги вы, конечно, зря профукали. Там, куда завтра отправитесь, телефоны вам будут — как жмурику припарка! Связь пропадёт за Читой и больше уже не появится. Но сделанного не воротишь, так что проехали. А главная новость на повестке дня… летнего, хе-хе! На этом перевале ваш отряд теряет одного бойца. Кто тут Игорь?
Ига, сидевший рядом с Яринкой и Яном, молча поднял руку. Бабка одобрительно кивнула ему.
— Значит, ты завтра идёшь на вокзал и покупаешь билет до Абакана. Покупаешь в кассе, предъявляешь паспорт и старательно светишь таблом. В поезд тоже грузишься с салютами и фанфарами, активно общаешься с соседями по купе, пьёшь с ними на брудершафт, рассказываешь о себе слезливые истории — в общем, стараешься наследить как можно заметнее. А в Абакане, только выйдя из вагона, бегом бежишь по адресу, который я тебе шепну, отсиживаешься там, сколько будет сказано, и затем благополучно возвращаешься в столицу. Ну, или куда там Мишка скажет. Догадываешься, зачем это нужно, москвичонок?
— Сбить погоню со следа, — ответил Ига под общее неловкое молчание.
— По идее, да, — согласилась Дульсинея Тарасовна. — Но это так, перестраховка. В наших ебенях погоня появится ещё не скоро. Если вообще появится.
Я вспомнила отпущенного на все четыре стороны Бурхаева-старшего и подумала, что на месте боевой мамы Михаила Юрьевича не была бы так оптимистична.
— Но так нельзя! — возразил Ян, машинально придвигаясь ближе к Иге. — Нам опасно разделяться!
— Вам опасно двигаться дальше такой вот бараньей кучкой! — повысила голос старуха. — Мишка для того и собрал толпу, чтобы по пути вы постепенно расползались в разные стороны. Ложные мишени, понимаете, да? Или вот ещё — ступени ракеты! Были такие чудные вещи в светлом руссийском прошлом. Взлетала длинная ракета, а в полёте от неё один за другим отваливались целые куски — ступени, чтобы, значит, дать возможность ракетной морде достичь луны!
Старуха поучительно подняла вверх узловатый палец, а затем направила его на меня, явно давая понять, кто именно среди нас — «ракетная морда». Я невольно съёжилась под этим жестом, и Дэн успокаивающе приобнял меня.