Мы пробовали выходить в тамбур, но там стоял едкий дым табака самокруток, которые, ни от кого не таясь, крутили работяги. Крутили — и забивали туда, судя по запаху, не только табак: видимо, вдали от столицы привычные запреты переставали действовать. В других вагонах творилось то же самое, вагона-ресторана в поезде вообще не предполагалось, и побыть вдвоём было абсолютно негде.
Чтобы скоротать время, я вертела в руках телефон, играла в незамысловатую игру-змейку и печально размышляла о том, что, если Дульсинея Тарасовна не обманула (а зачем бы ей было обманывать?), то уже за Читой наши новые гаджеты, на которые потрачено столько денег, превратятся в бесполезные куски пластмассы. Чита представлялась мне теперь неким рубежом, за которым начнётся другой мир — дикий мир без телефонной связи. Удивительно: когда я умудрилась так привыкнуть к тому, что эта связь обязана быть? Особенно учитывая, что большую часть жизни прекрасно провела без неё.
Единственное, что радовало меня на фоне всего остального — тайга. Тайга за окнами поезда. Темнохвойная, дремучая, бескрайняя — здесь и теперь она выглядела именно такой, какой я помнила её и любила. Поэтому и смотрела в основном на тайгу, пока она не скрылась в коротких северных сумерках.
Но и ночь не принесла облегчения. Суровым сибирским вахтовикам, судя по всему, отдых не требовался, и они продолжали гудеть так же ровно и непрерывно, как в начале пути. Хлопки тамбурных дверей и шарканье ног не прекращались, кого-то утробно рвало в туалете, кто-то — видимо, самое слабое звено — громогласно храпел. А когда, несмотря на всё это, в какой-то момент мне удалось задремать, над ухом раздался настойчивый шёпот:
— Дайка, проснись. Дайка! Проснись, надо поговорить.
Кое-как разлепив один глаз, я увидела перед собой Бранко, который уже примерялся потрясти меня за плечо. Остальные не то спали, не то пытались уснуть.
— Ну что ещё?
— Доннел звонил.
Да чтоб тебя…
— А я здесь при чём?
— При том, что нужно поговорить, — не стал менять пластинку Бранко — и настойчиво потащил меня за руку к краю полки.
Пришлось подниматься, сползать вниз, стараясь не разбудить спящего там Дэна, и следом за Бранко идти сквозь веселящийся вагон к тамбуру. В тамбуре оказалось не только накурено, но и очень шумно: колёса состава грохотали, казалось, прямо там же, словно и не было между ними и нами дребезжащего металлического пола.
— Что случилось?! — почти прокричала я, едва захлопнув за собой дверь. И Бранко закричал в ответ:
— Звонил Доннел! Здесь его люди!
— Какие люди? Где? В поезде?!
Серб набрал в грудь воздуха, приблизил лицо к моему уху и начал было объяснять, но тут двери тамбура снова открылись, и через порог шагнул Дэн. Заспанный и сердитый, он хмуро оглядел нас, замерших в позе заговорщиков, и вопросительно поднял брови.
Бранко опомнился первым, поспешно отступил от меня и, сделав неестественно радостное лицо, возвестил:
— А мы подышать вышли, не спится что-то!
Учитывая сизый от табачного дыма воздух, слова про «подышать» прозвучали особенно нелепо, и я махнула на Бранко рукой.
— Да хорош, не надо! Говори правду, Дэн в курсе, я ему всё рассказала.
Бранко было поник, но потом пожал плечами и, перекрикивая грохот колёс, пересказал нам свой последний разговор с Ральфом.
Около трёх ночи наш поезд прибыл в Иркутск, где должен был простоять двадцать пять минут и где нам была назначена встреча с некими людьми, присланными Ральфом. Присланными, чтобы забрать меня и Бранко. К счастью, Яринка, Ян и Белесый к тому моменту крепко спали, и никто не спросил, зачем мы втроём покинули состав, едва он только замер у платформы.
Иркутск встретил нас тишиной и темнотой. Только у входа в здание вокзала, совершенно заброшенного на вид, горела одинокая лампа. Немногочисленные пассажиры, сошедшие здесь, быстро исчезли, и мы остались на перроне в компании сонного начальника поезда. Даже сопровождавшие его полицейские на этот раз не показались.
— Идёмте к последнему вагону, — шепнул Бранко и настороженно оглянулся. После вагонного шума ночная тишина казалась неестественной и угрожающей.
— Ральф позвонил только сегодня? — спросила я, когда мы отошли подальше от начальника поезда.