– Дивлюсь я тебе, Иван! Редко то бывает, чтобы человек сам от богатства отказывался! Пффф! Уж на что я не беден, да, пффф! – ежели что с корабля купеческого или лодки какой в воду упадет, то уж я того назад не отдам! Пффф, нет, не отдам! Но раз так уж дело обернулось, то проси у меня чего хочешь, чтобы помнил речного господина! Всё по слову твоему исполню!
Тогда поклонился Иван чудищу еще раз и говорит:
– Если ты слову своему хозяин и мое желание непременно исполнишь, то тогда отдай мне дочку твою восприемную – Марью Васильевну. Люба она мне! Да и негоже человеку среди рыб век коротать. Должна она честной женою быть, деток растить, да мир божий украшать – мужа радовать!
Тут запыхтело, забурчало чудище, да так, что на реке волны пошли.
– Пффф! Пффф! Иван, а Иван! Жалко мне дочку мою приемную отдавать! Пффф! Вот что! Давай я тебе сундук новгородский с жемчугом отдам – уж 500 лет как без дела лежит. Да серебра ведро отсыплю. Пффф! А еще как солдату пистолет с бриллиантами на рукояти. А, Вань? Не губи старика!
– Знать ты тогда обманщик и слову своему не держатель, – отвечает Иван чудищу, – а я-то думал, что мне за второго батюшку будешь! А ты мне жизнь ломаешь. Ведь и Маша меня тоже любит. Думаешь, кто мне помог кошель из сундука твоего, на ключ запертого, добыть?
– Ох-ох! Горе! Пффф! А я-то её баловал-лелеял, в мир выпускал! Значит так Иван! Вот слово мое. Так и быть, если она тебя любит, то отпущу её. Ежели нет, не обессудь – мы налево, а ты, брат, направо. И шагом марш! Эй, щуки мои, на посылках! Кликните мне Марью да поживее! Чтобы в сей секунд тут была!
Да как хвостом по воде треснет! Ивана волной с головы до ног аж окатило! Трех минут пройти не успело, как с глубины речной на берег Марья выходит. По праву-леву руки у нее нерпушки, точно собачки, а сзади щуки гоголями пастями щелкают – охраняют. Очень это все преудивительно было! Вышла она на берег, увидела Ивана и покраснела. Отвернулась затем к чудищу и, поклонившись, сказала: «Никак звал меня, батюшка?»
– Ох! Пффф! Ответствуй мне Марья, да без обману! – заговорил речной хозяин. – Правда ли, что, пока я после трудов многих меж водорослями лежал, ты воровски ключ от сундука с добром у меня с плавника стянула да сундук отперла и кошель с золотом купеческим оттуда забрала. А потом – пффф! – горюшко! Ивану отдала?
Поклонилась девица Иисти еще раз и отвечает: «Все правда, батюшка. Моя вся вина, и ты его не кори. Как хочешь, так меня и наказывай!
– Пффф! Пффф! Ай-ай! Уж я тебя лелеял, обхаживал! Дочь родную так не лелеют, как я тебя! Ведь никакой работы тебе не давал! Никакой заботой не утруждал! Волос тебе судаки-куаферы[228] завивали да причёсывали! Нерпушки на саночках катали! Двор то весь лилиями водяными обсажен! Бусы жемчужные новые в каждый день примеряешь! И вот тебе благодарность! Украла! У батюшки украла, благодетеля!
– Наказывай меня, батюшка, как тебе вольно. Мне же подумалось, что отцу моему купец Яков Портнов то золото отдал, а отец, в свою очередь, мне в дар бросил. Потому я и решилась на такое дело. Ты ведь, батюшка, сам говорил, что только для меня его и стережешь. Надо было мне только сразу тебе о том сказать, что оно мне надобно!
– На что же, дочка, оно тебе понадобилось?
– О том я тебе, батюшка, тоже не говорила, но раз так всё так вышло, то скажу: полюбился мне Иван. Всей душою полюбила я его! Все ему отдала, сердце бы из груди вырвала, лишь бы счастье ему было! А коли так, то что дальше со мною будет, уже все равно!
– Пффф! Ах-ах! А знаешь ли ты, девка, что Иван меня просил тебя ему в жены отдать? Пффф! Уж очень я хотел тебе партию устроить за сына озерного царя! И мне честь, и тебе почёт! Осетры да форели бы тебе услужали! А богатства! Я нищеброд по сравнению с ними – владыками озерными! Пффф! Тогда скажи своё последнее слово: пойдешь ли за Ивана или сына озерного царя? Как скажешь – так тому и быть!
– Батюшка Иисти, прости, что не могу отблагодарить тебя за добро, что ты мне, сироте, сделал! Отпусти меня из русалок к людям ради Бога! Люблю я Ваню, и если он в жены меня взять захочет, то верней меня жены во всем свете не сыщешь, а меня счастливее!
Тут Иван к ней подскочил и обнял.
– Никому, – сказал, – тебя не отдам, и к русалкам больше не отпущу, так и знай! Видя такое дело, речной хозяин вдругорядь слезу зеленую пустил.
– Раз такое дело так идите с Богом, и совет вам да любовь! Пффф! Ох-ох!
На то Иван да Маша чудищу поклонились и собрались, было, идти, но Иихти их снова остановил.
– Недобро мне, старому, вас без подарка оставить! Ты, Марья, не обессудь, кошель этот я себе в память оставлю, а вам… Эй, щуки мои, на посылках! А ну принесите мне шкатулки свейские[229] да поскорее!