Целый день следил я за ними из леса. Вот вижу, что печальны и хмуры они, не поют и солнцу не рады. А было так оттого, что умер у них знатный человек. Вот гляньте в сторону устья. Там недалеко, на другой стороне, есть большая песчаная гора. На вершине той горы сложили они сруб из сухого дерева, накрыли его красным полотном и положили на тот сруб своего князя. Затем подожгли они этот сруб, и пока огонь горел, плакали они и горевали. Затем собрали они пепел в кувшин и закопали его там же, на вершине горы. Все это я своими глазами видел, своими ушами слышал. А когда вернулись они на корабль и уплыли, то пошел я туда, на пепелище. Вот там, на песке, и нашёл я это кольцо. Видно, Венеды его обронили. И так я решил, что подарю его любимой своей в счастливый день свадьбы. И молил я Укко – небесного отца всего живого, – чтобы всегда оставалось оно у потомков моего рода до конца времён. Был мне сон, что так и будет, внял Укко моим словам. Но вот уже три года как нет в живых моей жены Насто. Когда умерла она, снял я кольцо с ее руки, потому что в Туонеле ей не нужно оно.
Все старшие дети мои жен себе уже обрели, теперь младшему сыну уж срок подходит. И как найдет он свою судьбу и любовь, то пусть наденет его на палец невесте своей.
Вот что сказал викингам старый Карво. И когда отправились они назад в верховье реки, но только о кольце и толковали. Не выходило оно из ума их, и глаза их горели, потому что никогда в своих северных краях не доводилось видеть им такой драгоценной вещи. Смутно сделалось сердце Ингви – потерял он покой. Собрал он всё золото и серебро, что скопил за эти три года, да еще и у друзей занял. Всех соболей, что изловили викинги сами, и тех, которых выменяли у карелов, взял он тоже. Бросил весь груз драгоценный Ингви в челнок, и едва сошёл лед с реки, отправился он на Змеиный мыс к старому Карво, просить то кольцо золотое. Но когда пришел он к старику, то даже не взглянул колдун на серебро, не обрадовался золоту, за соболями не нагнулся. Твердо было его слово. Смолчал Ингви. Помнил он, кто спас его жизнь, кто продлил его дни, и не стал сыпать оскорбительными словами.
Вот сидят норвеги в своем длинном жилище за сосновым столом и ведут беседу. И говорит тут Ингви вот какое слово:
– Невдомек вам, норвеги, для чего ездил я на поклон к колдуну, зачем черпал вёслами воды реки. Носил я долго всё это в сердце моем. Есть у меня в наших фьордах печаль, в черных скалах забота. Есть у ярла Снуфри красавица дочь, синеглазая Хельги. С малых лет полюбил я ее, но ко мне она слов не обращала, и глаз на меня не не косила. И хотя воин я не последний, но род мой не знатен. А отец ее Снуфри, так просто, за простого бродягу, не выдаст свою дочь. Ведь богат он, и мир повидал, и со знатными ровня. Только знаю я точно, что даром таким, мягкому воску подобным, смогу я сделать сердце гордячки упрямой. Ну а коль рухнет башня, то и крепость без боя сдастся. Любит ярл свою дочь, и перечить ей вряд ли он станет, коли Хельгу отдать в жены мне у него попрошу. Вы, друзья мои, сердце вам открыл я без утайки. Мне откройте же, что у вас на сердце?
Помолчал Фрегольд Ястреб. И Фрелаф Молодой тоже слова не бросил. Покачал головой Страви Бык и молвил: «Дело трудное». Корт Страшила тут ему поддакнул: «Мощный дуб не по плечу ты рубишь!» Лишь Бьорн Тихий, тот ободрил Ингви: «Есть защита от меча и от хитрости возможна, но от злата любые замки отворяются. Слушай, Ингви, человек я уже старый. Знаю ярла, с ним пять лет служил я Роману. Было дело, торговал я у мавров, нанимался к королям саксонским и топил корабли арабов. Отец нынешнего нашего короля Олафа отправлял к шведам с посольством. Много я повидал. Боги годы забрали, но взамен дали мудрость. Слушай, Ингви, слово мое, и по нему поступай. Коль по слову моему все сладишь, то клянусь воронами Одина – быть Хельги в доме твоем хозяйкой. Придётся ей смирить свою гордыню. Придёт день, когда развяжет она ремни на твоей обуви. А теперь внимай и не медли. Женихов достаточно у Хельги. Во дворе у Снуфри их точно воронов на трупе. Все слетелись на сладкую приманку, чтобы ярлу легче выбиралось. С этим сладить мы всегда сумеем, ибо нет для храброго преграды. Но одно лишь всё дело портит: нет в руках твоих кольца, чтоб быстро даже каменное сердце растопило. И пока колдун кольцом владеет о невесте нечего и думать».