Третья категория — «фазаны». Они уже отслужили год.
Во главе солдатской иерархии стояли «деды» — старослужащие, более полутора лет находящиеся в вооруженных силах.
Дембеля — после приказа министра обороны о демобилизации находящиеся еще в войсках и ожидающие отправку домой. В принципе, уже гражданские люди. Хотя дембель для некоторых затягивался на долгие месяцы. Это зависело, как правило, от отношений с командованием.
В разных родах войск название призывов было разное, но суть одна. В нашей части «дедовщина» в классическом понимании (социальное положение солдата должно улучшаться благодаря переходу от одной категории к другой) отсутствовала. Причина этого, на мой взгляд, была в большом количестве солдат-неславян (славяне их называли «чурки», «черные», «папуасы»). Они всячески поддерживали своих земляков (так называемое «землячество») вне зависимости от периода службы.
Сформировалась лагерная атмосфера, так как призывалось множество уголовников, приносивших свои «понятия» в солдатскую среду. У жуликов своя философия, своё понимание жизни. Начавшаяся в Советской Армии кампания по борьбе с «дедовщиной» внесла свою лепту.
Нам, прибывшим 12 июня 1988 года, в какой-то мере повезло: на момент прибытия все наши «деды», человек десять, сидели на гарнизонной гауптвахте, или «киче», как её называли.
Ленинградец рядовой Лунов (моего призыва), не выдержав издевательств со стороны старослужащих, пожаловался руководству части. Показав многочисленные синяки, он рассказал, как после отбоя совершал «полеты» — изображая самолет, бороздил просторы казармы, получая оплеухи со всех сторон, совершал «прыжки» — в каптёрке забирался на верхнюю полку и прыгал вниз, укутавшись простыней как куполом парашюта. Лидером старослужащих был Лисов (Лис). Высокий, здоровенный детина, русский, живший в Латвии. Он был явным неформальным лидером, среди сослуживцев пользовался авторитетом. С законом не ладил еще на гражданке и имел условную судимость. Был он жестоким к людям, но очень любил животных, особенно кошек. В казарме жило четыре кисы — любимицы Лиса. Дневальные носили им еду и под его контролем кормили животных.
«Дискотека» была одним из любимых развлечений Лиса: в каптёрке включали магнитофон и несколько «молодых» изображали оркестр — саксофон, бас-гитара, барабанщик (им был всегда Крячкунов) и т. д., другие изображали танцующих. В это время в каптёрку заходили пьяные старослужащие — это были хулиганы. Спустя несколько минут начиналась драка, а точнее, избиение «молодых». Старались не бить по лицу, дабы не оставлять следов, что не всегда удавалось.
Отличался Киркин (небольшого роста, сбитый боксер-любитель из Абакана, мой земляк — тоже из Сибири). После выпивки и анаши у него сносило «крышу», он начинал всех месить под модные ритмы зарубежной эстрады, наверное, предвкушая встречу с родным Абаканом. Он танцевал один, в боксерской стойке отрабатывая удары в воздух, — все потенциальные мишени были уже повержены и находились в лежачем положении.
В одном из таких «концертов» сильно досталось «гитаристу» Лунову, Удар кирзового сапога Лиса (45-го размера) пришелся в хилую грудь ленинградца, после чего житель города на Неве оказался в углу каптёрки, уткнувшись лицом в кучу грязного тряпья, на мгновенье отключившись.
В июле Лиса посадят в дисбат. Дисциплинарный батальон («дизель») находился в Хабаровском крае, в городе Советская Гавань. Отсидит (дисбат — та же тюрьма, но, говорят, еще хуже) он год. После возвращения его трудно было узнать. Он сильно сдал, подорвав своё здоровье в дисбате. Рассказывал, что порядки там зоновские: работа адская (бегом с носилками бетона), строевые занятия — до обмороков, короче, труба. После того как «закрыли» Лиса, у «дедов» сильно поубавилось желания проводить массовые и постоянные экзекуции.
Таким образом, различие по призывам сохранялось, но иногда оно было достаточно размыто. Например, в «старом» полку служил солдатик по кличке Чебурашка — зашуганное существо с сильно затянутым ремнем, в грязной мешкообразной форме. Он выполнял всю тяжелую работу и жестоко эксплуатировался, особенно «черными братьями». Так он отслужил полтора года, но оставался «духом» со стажем.
На новом месте службы маховик времени начал постепенный разгон. Сперва мне здорово помогло, что я был родом из Барнаула. Весной ушёл на дембель отслуживший «срочку» мой земляк-барнаулец Олег Крупин. По рассказам «дедов», он отличался огромной физической силой и смелостью. Во время массовой драки с гражданскими (осужденными на работы «химиками») на КПП Олег вырубил троих человек.