Однако нельзя чрезмерно абсолютизировать воздействие советского фактора. Польским властям было очень выгодно демонстрировать (особенно на европейском уровне) западнобелорусское движение через призму коммунистической угрозы. Прикрываясь обвинениями в зависимости деятелей Западной Белоруссии от Москвы и Коминтерна, польские власти имели всегда козыри в применении репрессивных действий не только против коммунистов, но и других западнобелорусских партий и объединений, за исключением немногочисленных полонофильских.
На протяжении всего межвоенного периода польские власти не смогли обеспечить западнобелорусским землям обещанного цивилизационного прорыва. Этот регион в пределах Польского государства оставался отсталым и второстепенным. Западная Белоруссия не получила возможностей для полноценного национально-культурного развития. Темпы ликвидации неграмотности в течение 1921–1931 гг. составляли 10 %. В 1931 г. 43 % населения Западной Белоруссии в возрасте более 10 лет составляли неграмотные. Таким образом, неграмотность населения оставалась важной нерешенной социальной проблемой. После окончательной ликвидации белорусских школ польские власти к сентябрю 1939 г. не смогли обеспечить всеобщего польскоязычного начального обучения. В Западной Белоруссии так и продолжали существовать «бесшкольные местности». В 1936 г. в Полесском воеводстве из 236 тыс. детей школьного возраста 53 тыс. не были охвачены начальным образованием. В Виленском школьном округе не обучалось 21,6 % детей[4]. В западнобелорусских землях в 1938/1939 учебном году более 100 тыс. детей не посещали школы. Действующая система образования затрудняла доступ к профессиональным и высшим учебным заведениям. На протяжении всего межвоенного периода среди студентов Виленского университета имени С. Батория доля белорусов не превосходила 3 %[5].
С середины 1930-х годов в правительственных кругах Польши усилились националистические и тоталитарные тенденции. Под влиянием военных межведомственный Комитет национальных дел активизировал деятельность по усилению полонизации. 13 сентября 1934 г. министр иностранных дел Польши Ю. Бек заявил на заседании Лиги наций в Женеве о том, что польское правительство прекращает сотрудничество в деле защиты прав национальных меньшинств. Это означало отказ от выполнения Малого Версальского трактата.
В это время некоторые правительственные ведомства в Варшаве предложили проекты усиления колонизации западнобелорусских земель. Например, сотрудники политического департамента МВД Польши подготовили в середине 1935 г. отдельный реферат. В документе отражена сложная общественно-политическая ситуация на «кресах всходних», где чиновники местной администрации находились «как в оккупированных землях»[6]. Сравнительный анализ данных переписей населения 1921 и 1931 гг. засвидетельствовал уменьшение доли поляков в 36 поветах «восточных кресов», особенно в Полесском воеводстве (их там насчитывалось только 14,5 %). Не принимая во внимание сфальсифицированный и неточный характер результатов переписей, авторы реферата объясняли такую этническую динамику развитием национального сознания в направлении, нежелательном для польских властей. Согласно их оценкам, в большинстве поветов Виленского и Новогрудского воеводств часть польского населения перешла к белорусскому этносу.[7] Среди причин обострения отношений между польской администрацией и местным населением назывались низкий уровень квалификации чиновников, неподобающий им моральный облик, грабительские налоги, наличие помещичьего землевладания и др. В данном реферате планировалось развернуть осушение болот, для того чтобы выделить 1,5 млн га земли для 100 тыс. колонистов из центральных и западных регионов Польши[8]. Предусматривалось также переселить более 200 тыс. пенсионеров[9]. Целенаправленную работу по ассимиляции предлагалось проводить не только в отношении «тутейших», но и католиков, «которые признавали себя поляками, но дома говорили по-белорусски или по-украински». Национальное сознание местных («кресовых») поляков признавалось неустойчивым[10].
Один из проектов национальной политики был разработан в национальном отделе МВД в июне 1936 г.[11] В подготовленном документе предлагалось внимательно подходить к выбору методов осуществления национальной политики. При достаточно высоком уровне национального сознания непольского населения насильственные методы признавались неприемлемыми. В отношении непольского населения с низким уровнем национального сознания предписывалось ограничение свободы его культурного развития при «сильном излучении культуры правящего народа»[12].
5
Вабішчэіч А. М. Нацыянальна-культурнае жыцце Заходняй Бeлapyci (1921–1939 гг.). Брэст, 2008. С. 29.