Симпатия Мануила к западноевропейцам (за исключением венецианцев) не исчезла при власти регентов Марии-Зены и Алексея протосеваста. Если Антиохия и Монпелье разорвали свои связи с Византией, то Генуя, Пиза, Иерусалим и Ватикан их сохранили. Ни Германия, ни Сицилия не тревожили расслабленную дипломатическую атмосферу. Но Андроник взобрался на трон по лестнице из трупов западноевропейцев: за убитыми латинскими купцами вскоре последовали благородный Ренье Монферратский и Мария-Зена Антиохийская. Настроив таким образом против себя большинство западноевропейских государств, новый правитель оказался вынужденным вернуть венецианцев и обратиться к Саладину – большому авторитету среди мусульман, но его надежды рухнули, когда он не получил от них помощи для отражения внезапного нападения Вильгельма II. Из-за оцепенения и страха, вызванных падением Фессалоник, правление Андроника закончилось так же, как и началось, – кровью.
Отчасти из-за отсутствия лучшего плана Исаак Ангел продлил союз с Венецией и после захвата Иерусалима укрепил свою дружбу с Саладином. Ободренный чудесным свержением Андроника и победой над норманнами, он договорился с Саладином уничтожить германских крестоносцев, когда они будут проходить по территории его империи: по историческим причинам и суеверным соображениям он считал Барбароссу безжалостным врагом Византии. Но, столкнувшись с превосходящими силами противника, который наголову разбил его армии, разорил Фракию и создал угрозу Константинополю, Исаак был вынужден уступить эффективной и дисциплинированной военной силе Фридриха. Ни Венеция, ни Саладин не оказали ему достаточной помощи.
И все же Византийская империя достигла рубежа, на котором не могла существовать без союзников.
Разочаровавшись в Венеции и Саладине, Исаак в 1191 г. вернулся к плану Мануила наладить широкие связи со многими небольшими государствами, которые будут действовать вместе, сдерживая большие государства. Эта необходимость была неизбежна: Генрих VI был на грани того, чтобы объединить Сицилию и Германию в государство, представлявшее для него угрозу. Вслед за последней попыткой вновь добиться уважения Саладина Исаак обратился к Западу и с помощью Димитрия Торника наладил отношения с Генуей и Пизой. В это же время он сделал своего давнего врага Танкреда из Лечче своим союзником против Генриха и приложил все усилия для того, чтобы привлечь в этот союз папу римского. Исаак даже отправил посланников на Кипр, хотя по пути туда они были захвачены в плен.
Столкнувшись с мощью и военным искусством Генриха, его союзническая сеть оказалась крайне хрупкой. Исаак был слишком беден и занят внутренними проблемами страны, чтобы отправить помощь на Сицилию, но присутствие его дочери в Палермо продемонстрировало, насколько трудно было его положение. Быстрая победа Генриха в 1194 г. сделала его главной фигурой на Итальянском полуострове, и даже Ватикан оказался бессильным. Когда Генрих принял решение добиться от Византии золота на оплату своих планов в Палестине, ни у Исаака, ни Алексея III не было никакого желания оказывать сопротивление. Так как у Византии не было никаких союзников, то и другого выбора у нее не было. Комнины, вероятно, постарались бы подбить на восстание сицилийских или германских баронов, но ни одно восстание против Генриха не получило поддержку от Византии. От недостойного положения государства-данника Восточную Римскую империю спасла смерть Генриха.
Дипломатическая обстановка сразу же вернулась к прежнему статус-кво: связи Византии с Генуей и Пизой ослабли, а с Ватиканом и Венецией – окрепли. Но из-за неустойчивого характера Алексея в действительности ситуация противоречила официальным договорам: не обладая достоинством верности другу, он тайно преследовал венецианцев и генуэзцев. Алексей надеялся, что Иннокентий III защитит его от Гогенштауфенов, но обманывался относительно реальной власти папы. Несмотря на благоприятное расположение своего города, отдельные пизанцы без колебаний предавали его за немедленную награду. Попытка восстановить положение Генуи произошла слишком поздно. Столкнувшись с сотрудничеством беглого принца Алексея с крестоносцами Четвертого крестового похода, император мог лишь взывать к папе римскому. Иннокентий ответил запретом крестоносцам нападать на христианские города, но они не стали прислушиваться к его повелениям; политика Византии по отношению к Западной Европе потерпела крах.