Андроник попытался распределить свое войско таким образом, чтобы произвести максимальное впечатление на обитателей Константинополя: его лагерь вдоль высот был таким протяженным, а бивачные костры столь многочисленными, что произвели значительный эффект. Если верить Евстафию, который писал в явно антиандрониковском духе, те люди, которые проводили инспекцию армии, сочли условия неблагоприятными. Боевые корабли на самом деле были шлюпками, палатки были расставлены на большом расстоянии друг от друга, войско представляло собой пестрое многонациональное сборище, а кони в кавалерии едва годились для верчения мельничных колес. Посетители приходили в лагерь в большом количестве – сначала тайком, а затем и открыто. Несмотря на свое разочарование, они решили довериться личным качествам Андроника и предложили ему переправиться через пролив.
Тем временем Алексей протосеваст не сидел сложа руки. Его войска, не считая дворцовой охраны, были рассеяны после разгрома Андроника Ангела, но у него по-прежнему оставался флот. Часть его он полностью укомплектовал верными ему латинянами, а другую часть – византийцами. Он хотел передать командование флотом латинянину, но великий адмирал (мегадука) Андроник Контостефан настоял на своем праве занимать главную властную должность, соответствующую его положению. Этот флот перегородил Босфор, не давая возможности нападающей армии переправиться на другой берег. В такой тупиковой ситуации протосеваст предложил Андронику провести переговоры. Георгий Ксифилин (один из священников Святой Софии и будущий патриарх) отправился в качестве посланника в Халкидон, где предложил Андронику прощение, большое вознаграждение и высокую должность, если он прекратит свой мятеж. Однако было сказано, что Ксифилин предал свое посольство, не сообщив Андронику все предложения. Мятежник гордо отверг предложенное и в ответ выдвинул свои условия: протосеваст должен уйти со своего поста и дать полный отчет о своем правлении, императрица-мать должна быть отправлена в монастырь и пострижена в монахини, а юный император должен получить свободу править согласно воле своего отца. Безвыходное положение продлилось еще два дня, пока Андроник Контостефан со всеми кораблями с командами, состоявшими из византийцев, не переметнулся к бунтовщику в Халкидоне.
Это событие было последним ударом по надеждам Алексея протосеваста на успешную оборону города. Представители константинопольских простолюдинов теперь свободно перемещались через проливы. И хотя на них сильное впечатление произвели красноречие и личность Андроника, они все еще хотели поторговаться с ним. Протосеваст, видимо, пассивно ожидал решения своей судьбы; вероятно, он надеялся, что его защитит латинская колония. Он не сумел результативно использовать удерживаемых заложников, включая сыновей Андроника – Мануила и Иоанна. Возможно, он боялся, что давление на заложников заставит церковь, защищавшую недавних заговорщиков, заключить союз с простолюдинами, и надеялся на помощь церкви в достижении компромисса. Вместо этого в один прекрасный день в апреле 1182 г. пленники были освобождены, а сам протосеваст схвачен франками из собственной охраны, которых, очевидно, подкупили сторонники Андроника. Ночью арестованного перевезли из дворца в Дом Михаилица – часть Патриаршего дворца, где его охрана не давала ему даже спать до тех пор, пока не вмешался патриарх. Через несколько дней его под градом оскорблений толпы отвезли к морю и в Халкидон, где он был ослеплен с согласия Андроника и видных аристократов. Очевидно, он закончил свои дни в монастыре.
Теперь Андроник должен был выполнить свою часть соглашения с лидерами толпы, в поддержке которых он нуждался. Вековая ненависть населения к западноевропейским торговцам, мешавшим им торговать, должна была получить выход. Пока сам Андроник выжидал в Халкидоне, он послал отряд своих пафлагонских варваров в город, чтобы удостовериться в том, что толпа может безнаказанно напасть на латинские кварталы. В апреле 1182 г. последовала резня латинян, которая стала вехой в растущей враждебности Востока и Запада. Этот удар не был направлен на латинских наемников из дворцовой охраны, которые не только могли защитить себя, но и перешли на сторону Андроника. Население накинулось на купцов, их семьи, а также католических монахов и священнослужителей, которые жили в многолюдных кварталах вдоль Золотого Рога. Главными жертвами стали пизанцы и генуэзцы, так как на тот момент в городе было мало венецианцев (разрыв Мануила с Венецией практически не был преодолен). В напряженной атмосфере дней, последовавших за арестом и заключением протосеваста в тюрьму, некоторые итальянцы получили предупреждение от своих друзей-византийцев о грозящем им нападении и вместе со своими домочадцами погрузились на корабли, стоявшие в гавани; но большинство из них остались в своих домах.