Две тенденции сенсимонизма — научно-техническая и мистико-романтическая — плохо уживались между собой. Неудивительно, что между ними произошел раскол (первая представлена Лессепсом, руководившим строительством Суэцкого канала, вторая — отцом Анфантеном). Не забудем и о том, что Шарль Фурье (1772— 1837), Луи Огюст Бланки (1805—1881), Луи Блан (1811—1882) также вышли из этой традиции. Если идеи Бланки, верившего только в эффективность вооруженной борьбы, восходят более к Бабефу, то реформатор Блан, как нам представляется, ближе к Сен-Симону.
4.2. Пьер Жозеф Прудон
Сторонник перемен и защитник профсоюзного движения Прудон (1809—1865) был противником как частной собственности, так и коммунизма. Из сочинений Прудона назовем такие: «Что такое собственность?» (1840), «Создание порядка человечеством» (1843), «Система экономических противоречий, или Философия нищеты» (1846), «О справедливости в революции и в церкви» (1858).
«Собственность — это обман». Такой формулой, похожей на выстрел, привлек к себе внимание тридцатилетний философ, потревожив сыто дремавшую буржуазию. Собственность, основа буржуазной экономики, служит надувательству, ибо «коллективная сила» организованных рабочих, будучи продуктивной, дает намного больше того, что потом получают рабочие. Присвоение капиталистом прибыли от продукта коллективного труда становится симптомом растущего противоречия между трудом и капиталом. Сказать по правде, Прудон не столько против собственности как таковой, сколько против «нетрудовой прибыли».
Собственность оправдана только тогда, когда она связана с производительным трудом и когда она питает свободу. Став частью организованной системы эксплуатации, т. е. делая немногих кровопийцами большинства (тех, кто работает), собственность сделалась орудием надувательства. Итак, социально-экономический порядок буржуазного общества ошибочен, его следует изменить. Но как?
От коммунизма как религии нетерпимости Прудон решительно отмежевывается. Нужно «спалить Собственность на медленном огне, а не устраивать варфоломеевскую пролетарскую ночь, в пламени которой Собственность лишь возродится». Но и путь фалангистов, ничем не ограниченной свободы индивидов также мало устраивает Прудона. Он предлагает установить новый социальный порядок, основанный на справедливости, — «уважении, спонтанно принятом и взаимогарантированном, к человеческому достоинству любой личности, что защищает ее от посягательств».
Справедливость, по Прудону, закон прогресса. Она не только идея, но и активная сила индивида и социальной жизни. Это «первое и последнее слово коллективной человеческой судьбы, начало и конец нашего блаженства». Справедливости от Бога, явленной в Откровении, Прудон противопоставляет революционную справедливость, имманентную сознанию и истории. «Если справедливость не врожденна для человечества, если она чужда ему, то это значит, что у него и вовсе нет законов, что коллективный субъект не имеет обычаев, а социальное состояние противоестественно, что цивилизация развращена». Это целиком подтверждает опыт французской Революции.
Справедливость, продолжает Прудон, есть принцип и форма мысли, гарантия суждения, правило поведения, цель знания и существования. Она — чувство и понятие, явление и закон, идея и факт; жизнь, дух и всеобщий разум. Коммунистическое решение экономических проблем он считает неприемлемым. Если отдать в руки государства все средства производства, то свобода людей будет задушена скорее, чем наступит социальное равенство. При коммунизме государство становится собственником не только материальных благ, но и жизней самих граждан.
Чтобы избежать казарменно-полицейского режима, Прудон предлагает реорганизовать экономику так, чтобы сами рабочие были собственниками средств производства у руля производственного процесса. Множество производственных центров, уравновешивая друг друга, не позволят государству нарушить свободу и справедливость.
Чувство справедливости и серьезный анализ капиталистической экономики сочетается у Прудона с нерушимой верой в свободу и волю сохранять ее. Сегодня, после жуткого тоталитарного опыта, его книги читаются с новым интересом, особенно в части рассуждений о самоуправлении. Например, любопытна идея Прудона учредить банк, где вместо денег выдавались бы «боны», гарантированные продукцией клиентов банка. Так рабочие, полагал он, смогли бы начать собственное дело, а продукция и прибыль оставались бы в их руках.