Цель такого рывка проста и очевидна. Прорываться как можно глубже на территорию противника и занимать его логистические узлы – железнодорожные станции, парализуя транспортное обеспечение. Всё остальное ведь у немцев и австрийцев на лошадках. А много ли на них увезешь? Следом, конечно, шли уже обычные составы с бойцами Имперской гвардии. Они развивали успех. Но закрепляли, а не обеспечивали.
Общая стратегия, которой придерживался Главный штаб Российской Империи, во многом походила на доктрину Гальдера времён Второй мировой войны. Только вместо панцерштрассе использовал железные дороги, а вместо танков – бронепоезда. Прорваться вперёд. Отрезать. Окружить. Парализовать. Лишить связности, управления и снабжения. А потом дожимать обычной пехотой и артиллерией. Благо Россия начала переходить на европейскую колею[18] ещё в 1889 году и «переобуваться» при пересечении границы железнодорожным составам попросту не требовалось.
Имперская гвардия была не очень многочисленна. Из-за чего ещё до начала войны корпуса из неё сводились облегчённые – по две дивизии плюс средства усиления. Армии тоже[19], с расчётом на то, что потом их можно будет укрепить передачей дивизий Имперского ополчения. Потом. По мере их развёртывания. Пока же достаточно компактные корпуса и армии были сведены в три фронта, по две армии в каждом.
Северный фронт наступал одной своей армией по Висле, продвигаясь к Данцигу, пытаясь таким образом отрезать Восточную Пруссию от остальной Германии. Второй – шёл к Кёнигсбергу, стремясь как можно скорее осадить его и отрезать накопленные там запасы вооружений от мобилизуемых в Восточной Пруссии войск.
Центральный фронт одной армией проводил наступление от Калиша и Ченстохова, пытаясь занять междуречье Варты и Одера. А другой – пытался оседлать верховья Вислы и занять Краков.
Южный фронт, опираясь на флотилию бронекатеров на Днестре и Пруте, наступал в Галиции, стремясь осадить Перемышль и выйти к Карпатам. Как можно скорее выйти. Дабы поджать австрийцев в горах, всемерно затрудняя тем оперативное развёртывание войск. Ведь в горах обороняться в той же степени легко, как и сложно из них пытаться проводить успешные наступления в предгорья. Пространства нет. Тесно. Нормально не развернёшься. Поэтому выходить будешь ограниченными контингентами. То есть станешь получать «Фермопилы» наоборот…
Глава 4
1914, апрель, 11, Балтийское море
Попытавшись деблокировать осаждённый с суши и моря Данциг, немцы вывели Флот Открытого моря на оперативный простор. То есть в Балтику. И отправили гонять русских, досаждающих их важному портовому городу. На самом деле там хватило бы и пары десятков эсминцев, но у командования Кайзермарине не было сомнений в том, что русские просто так не уйдут. Что они попытаются парировать этот выпад, позволяя своим кораблям и дальше вести разрушительный обстрел укреплений города. А там подошли очень серьёзные «машинки» – тяжёлые мониторы типа «Мардук». Восемь тысяч тонн водоизмещения. Двенадцать узлов хода. Две 340‐мм пушки[20] в башне главного калибра с углами возвышения до семидесяти пяти градусов. Восемь 127‐мм пушек, расположенных в четырёх башнях вдоль бортов. Причём этот тип орудий мог также задираться под большими углами и использоваться для задач ПВО – прежде всего для борьбы с дирижаблями, каковых к 1914 году в Европе насчитывалось несколько сотен. Мощная противоторпедная защита и неплохое бронирование, в том числе и горизонтальное, дающие этому типу кораблей, вкупе с небольшими размерами, отменную живучесть под огнём.
Их было построено уже десять штук, и все они находились под Данцигом. Из-за чего оборона города трещала по швам. Шутка ли? Двадцать 340‐мм «стволов» вело обстрел пусть и размеренно, но круглосуточно. От таких ласк оборона города не то что трещала – она фонтанировала щепками, норовя обрушиться в любой момент. И нужно было что-то срочно делать.
Ситуация была очень опасная. На острове Журавлиный[21] стояли, по оперативным данным, основные военно-морские силы русских: первый и второй Балтийские флоты[22], плюс соединения лёгких сил. Поэтому адмирал Фридрих фон Ингеноль вывел в Балтику весь Флот Открытого моря. Этот десяток тяжёлых мониторов выглядел слишком опасным средством поддержки приморского фланга русских войск. Их можно было и разогнать, но лучше всего – пустить ко дну. Да и встретиться лицом к лицу с хвалёными русскими кораблями Фридриху не терпелось. Он был уверен: они выступят незамедлительно, узнав о появлении его в Балтийском море.
18
1435 мм – 56,5 дюйма – между центрами пятен контакта рельс и колёс одной пары. Русская колея – 1524 мм = 60 дюймов = 5 футов – обеспечивает несколько лучшую устойчивость подвижного состава к боковым колебаниям, позволяя повысить нагрузку и/или скорость. Но разница не столь велика, чтобы нельзя было её компенсировать, например, улучшением амортизирующих свойств подвески. Зато при пересечении границы не тратится время на смену колёсных тележек (а для вагонов, не оборудованных таким креплением, – полную перегрузку содержимого). Поэтому при активной международной торговле перевод российских железных дорог на европейскую колею в целом выгоден. Кстати, сейчас, в реальной истории, российская колея – 1520 мм. Ещё в советское время разработан новый профиль рельс и колёс, увеличивающий пятно контакта под нагрузкой и соответственно повышающий несущую способность. Центр нового пятна контакта на 2 мм ближе к плоскости симметрии дороги.
19
В оригинальной истории корпуса и армии в Российской Империи сводились только после начала войны. Здесь же они существовали и в мирное время, так как подготовке личного состава штаба и тылового обеспечения Император уделял огромное внимание. Введя на корпусном и армейском уровне большие штаты паровых тягачей.
20
Орудия 340‐мм/40, аналогичные установленным на эскадренные броненосцы типа «Петропавловск» и линкоры типа «Святогор».
22
Император ввёл в практику термин «флот» как название оперативно-тактического соединения, а не как средство описания территориального дробления наличного парка кораблей. Флот обычно состоял из 2–5 эскадр и средств усиления.