От романтиков до Ницше, от славянофилов до Достоевского прогрессистский оптимизм Модерности был поставлен под вопрос, и под его лучезарной поверхностью почувствовалось шевеление грозных стихийных сил. Объектом обличения становились деструктивные последствия модерной рационализации. Модерностъ воспринималась в ее противоречивой динамике как бюрократическая регламентация общества, подчиненного научно-технической рациональности, и освобождение субъективности в формах индивидуализма, сбросившего с себя путы старой традиции. Для залечивания ран, нанесенных Модерностью традиционной иерархической и сакрализованной человеческой общности, предлагались решения эстетического (романтизм), религиозного (славянофильство), утопического (Ницше) характера. Более того, все эти формы по-разному объединялись в своего рода эстетико-религиозно-утопической критике и оппозиции Модерности как таковой. И самые категории эстетического, религиозного и утопического подвергались трансформации по сравнению с традиционным их выражением, становились потенциальными контрреальностями, т.е. превращались в «политические», перестав быть составными моментами данной социальной действительности или парящими над ней чистыми фантазиями.
Самым высоким и оригинальным выражением этой критики и оппозиции Модерности, коренившимся, однако, в самой Модерности и без нее немыслимым, явился марксизм, наиболее последовательный проект преодоления Модерности путем тотального ее анализа и столь же глобального предвосхищения ее перспектив, причем и анализ и предвосхищение были взаимосвязаны (анализ настоящего происходил в свете воображаемого будущего, а это будущее рисовалось в свете анализируемого настоящего). Идея нового, избавившегося от отчуждения и объединившегося человечества была высшим выражением постмодерности (здесь приставка «пост» имеет сугубо темпоральное значение), которая не отрицала механически Модерности, а стремилась «диалектически» (и революционно) преодолеть ее, подняв на более высокую ступень исторической спирали изначальную общность, которую Модерность разрушила, создав при этом предпосылки для ее восстановления на высшем уровне. Неудивительно, что именно эта теория Модерности и одновременно антимодерности нашла в России исключительно благодатную почву, уже удобренную другими теориями, возникшими из столкновения с Модерностью и проекта преодоления ее: славянофильством и народничеством.
Марксизм, возникший в сердце немецкой культуры вследствие восприятия экономических идей и политических движений более развитых стран европейского Запада (Англии и Франции), нашел почву для своего применения не на своей интеллектуальной родине, Германии, уже вставшей на путь Модерности, а в менее развитой стране, России, где сыграл парадоксальную роль. Вначале марксизм в России XIX в. нес идеи обновления и европеизации, особенно в лице «легального марксизма», а также Плеханова первого периода и молодого Ленина, ведя борьбу с распространенной теорией некапиталистического российского пути. Но затем революционный марксизм (большевизм) послужил основой для новой формы отказа от капиталистического пути применительно к России и создал, правда, внутри интернационалистского воззрения, предпосылки для опережающего захвата власти. Недаром тоталитаризм, как совершенно новая форма абсолютной идеократической власти, основанной на перманентной мобилизации масс и уничтожении (полном или частичном) гражданского общества и его свобод, возник в России, а впоследствии, в Германии, вылился в еще одну форму, аналогичную внешне и антитетичную по существу. То есть в странах с запоздавшей и встретившей сопротивление модернизацией, выдвинувших антимодерные теории и превратившихся с их тоталитарными режимами в подопытных кроликов псевдомодернизации, которая, принимая материальные инструменты Модерности (техника, индустриализация и т.д.), отвергает ее духовные инструменты (демократия, плюрализм и т.д.). Конечно, это были исключительно сложные, причем и в культурном отношении, процессы, требующие исторического изучения с выявлением специфически национальных корней (в России, в Германии и в других странах).