Подтасовка не осталась без последствий. Папа Лев IX адресуется со своим ответным посланием («In terra pax hominibus»)21 прежде всего именно к Михаилу Кируларию («Michaeli Constantinopolitano et Leoni Acridiano, episcopis»). Папский ответ во много раз превышает по размеру охридское письмо и представляет из себя целый трактат (41 глава).
В начале своего послания папа прославляет «мир на земле». Из дальнейшего становится ясным, какой именно мир он имеет в виду. О Римской церкви папа говорит как об имеющей привилегию на истину и решительно не допускает возможности возражений Риму, а о Константинопольской отзывается как об источнике заразы («per praesulos sues suscitaverit pestes»), распространительнице ересей. «И вот, – иронизирует папа, – по прошествии тысячи и без малого двадцати лет со времени смерти Спасителя нашего, Римская церковь начинает учиться у вас, как ей совершать воспоминание Его смерти!»22
Папа удивляется безумию людей, считающих возможным поучать Церковь апостола Петра. «Вы предаете анафеме, – пишет он (хотя об анафеме не было речи), – высшую и апостольскую кафедру и тех иериейших хранителей ее установлений. Вы до такой степени ослеплены безмерной, бесстыдной надменностью, что не даете себе отчета в том, кто вы, что и кому делаете. Ведь вы выносите приговор той кафедре, которую не позволено судить ни вам, ни кому бы то ни было из смертных»23.
Папа ссылается далее на положение, утвержденное якобы императором Константином и Никейским Собором, что «верховная кафедра никем не может быть судима», и на якобы имевшее место признание Вселенскими Соборами Римского и апостольского престола «после Господа Иисуса, главой всех Божиих Церквей». «Осмелившись по своей надутости вынести приговор верховному престолу, который никто из людей не может судить, вы навлекли на себя анафему вселенских отцов на всех досточтимых Соборах»24.
Далее в послании приводится обширный материал из лжеисидоровских декреталий, подтверждающий право папы главенствовать над прочими патриархами и пользоваться светской властью. Эта связь между учением о главенстве Рима и утверждением прав папы на светскую власть весьма характерна для письма папы Льва. Заметим, что впоследствии папа Бонифатий VIII утверждал эти права в булле «Unam Sanctam» (1302). Из «Дарственной Константина» в письме папы Льва приводится такая цитата: «Мы, вместе со всеми нашими правителями, государственным сенатом, вельможами и всем вообще народом славной Римской империи, признали за благопотребное постановить: поелику блаженный Петр поставлен, как известно, наместником Сына Божия на земле, первосвященники, преемствующие этому князю апостолов, получают от нас и от нашей империи власть начальствования, обширнейшую, нежели благость нашей императорской светлости в земном управлении имеет» (Col. 753). Далее говорится о праве папы носить корону и другие знаки царской власти, а также о праве римских клириков украшаться отличиями, присвоенными патрициям и консулам, ездить на лошадях, убранных попонами ярко-белого цвета, носить нарядную белую обувь (Col. 754). Император уступает папам навеки город Рим, Италию и все западные страны. «Ибо там, где небесный Император установил вершину иерархии и главу религии, земной император не должен иметь власти» (Col. 755). Далее в послании папы Рим именуется «главой мира и госпожой народов» (Col. 757), а римляне – «верховного Петра ближайшими (familiariores) учениками и усерднейшими последователями его наставлений» (Col. 759). Папа ссылается и на то, что чистоту веры римлян хвалит и апостол Павел в своем к ним послании, тогда как греков в Послании к Коринфянам упрекает за разделения и блудодеяние (Col. 759–760). Папа говорит об этой разнице между римлянами и неримлянами не как о факте случайном, а как о чем-то, проявляющемся постоянно. По-видимому, для того, чтобы не быть голословным, папа неожиданно поднимает далее вопрос об отношении греков к скопцам. Известно, что канонические правила не запрещают принимать в клир оскопленных насильственно или в результате хирургической операции, продиктованной необходимостью (Апост. 21; 1 Вс. Собор 1). Поэтому возведению Игнатия на Константинопольский патриарший престол не помешал известный всем факт насильственного оскопления его в отрочестве (после низложения его отца, императора Михаила I). Отдельные другие подобные случаи также ни у кого не могли вызывать недоумений. Но вот что пишет в этом письме папа в связи со своим утверждением о постоянной подверженности греков ересям: «Нам бы отнюдь не хотелось верить тому, что публичная молва не колеблясь утверждает относительно Константинопольской Церкви, а именно, что она, давая иногда, вопреки первому правилу святого Никейского Собора, продвижение евнухам, возводит иной раз на престол своих архиереев женщин. Это столь отвратительное преступление и дело столь гнусное, что чрезвычайность его и вызываемый им ужас, равно как наше братское расположение, мешает нам верить этому. Однако, принимая во внимание нерадение ваше в отношении требований святых канонов, поскольку евнухов и имеющих разного рода телесные увечья вы до сих пор спокойно и открыто возводили не только в клирикат, но и в архиерейство, – полагаем, что это могло быть. Вы до сего времени наплодили столько схизматиков и еретиков, открыто нападающих на католическую и апостольскую Церковь и пытающихся раздирать ее, что Латинская, сиречь Западная, Церковь имеет полное основание сетовать на вас» (Col. 760).