Он кинул последний взгляд на улочку… и присоединился к ней.
* * *Октябрь 1756 года. Джакомо Казанова только что сбежал из Пьомби. Пьетро задумчиво смотрел на лагуну с площади Сан-Марко. На нем был широкий черный плащ, надетый поверх камзола в цветочных узорах, и белая рубашка с широкими рукавами. Шляпу он держал а руке. Ночь заканчиваюсь, начинался новый день. К небу медленно поднимались клочки тумана. Гондолы, стоящие в ряд у причала, легонько раскачивались под плеск воды. Пьетро был спокоен, однако испытывал какую-то странную ностальгию. Он поглядел на Сан-Джорджо, на угадывающиеся вдали очертания Лидо. Позади него возвышались Кампанила и крылатый лев. «Сколько еще?» — вопрошал он себя. Венеция уже пережила множество испытаний. Да, жемчужина! Но такая хрупкая. Эта часть лагуны, которой вечно угрожали то приливы, то наводнения, то землетрясения, то подводные толчки. Эта часть лагуны, которую умудрялись спасать на протяжении вот уже шести веков, побывавшая и империей, и мостом между Западом и Востоком, и маяком для всего мира. Но сколько еще она продержится? Каких усилий потребует, чтобы и дальше сохранять свою красоту и сияние? На что еще вдохновит? Венеция с ее масками и ее правдой, город искусства и карнавала, радости и хитрости. Чье еще вожделение она вызовет?
Пьетро любил Венецию, как любят женщину, любил, как первую любовницу.
— Пьетро!
Он обернулся.
Его ждала сияющая Анна Сантамария. Махнув ему рукой, она села в карету, которая должна была увезти их далеко отсюда. Кучер тоже на него смотрел. И Ландретто, верный Ландретто, едва оправившийся от бурной ночи. Пьетро направился к ним, глядя на мостовую под ногами, по которой столько раз ходил за эти годы. Подойдя к Ландретто, он хлопнул слугу по плечу, да так, что тот чуть не упал. У парня явно трещала башка.
— Ну что, дружище? А как же твоя Дама Червей?
— Ох, сущая фурия, уж поверьте! — изрек Ландретто. — Я совершенно вымотался. Вы же знаете, что это такое: тайная Венеция… Я рад с ней расстаться.
Пьетро расхохотался, а Ландретто принялся загружать в карету оставшийся багаж.
— Может, вы наконец соизволите мне поведать, куда мы направляемся! — осведомился он.
— А ты не догадался? — развел руками Пьетро. — Во Францию, мой друг. Ну конечно же! Нас ждет Версаль! И благодаря милостям дожа мы не будем ни в чем нуждаться. Скажи спасибо Светлейшей, дружок. И вот что… Ты точно не забыл мои карточные колоды?
— Точно. Значит, Франция?
— Франция, мой друг.
Пьетро на миг вернулся на берег лагуны. Посмотрел на трепещущее отражение ранней зари. Ему было трудно оторваться от этого места. Он медленно вынул цветок из петлицы. И бросил в воду, проводив взглядом.
Наконец он подошел к карете.
— С Черной Орхидеей покончено! — сообщил он Ландретто. — Но не волнуйся. Главное не в этом… — И, улыбнувшись, подмигнул: — В конце концов… я ведь теперь легенда!
Нахлобучив шляпу, он улыбнулся еще шире. Из кареты выглянуло личико Анны Сантамарии. Кинув последний взгляд на лагуну, Пьетро согнулся в долгом поклоне.
А потом залез в карету.
* * *Об удивительных событиях в Светлейшей республике в 1756 году мало что помнят. Карнавал, один из самых красочных в тот век, стер все следы заговора, названия которого История не сохранила. И по правде говоря, в памяти остались лишь некоторые эпизоды, омрачившие те удивительные месяцы. История Черной Орхидеи была запечатана в пыльной папке, занявшей место на полках Уголовного суда и потайной Венеции восемнадцатого века.
На полке, где о нем тоже забыли.
Но всем известно, что легенды не нуждаются в Истории, чтобы жить дальше.
Так что это не так страшно.
От автора
Благодарю моего издателя Кристофа Батайа, Оливье Нора, Жаклин Риссе за перевод «Ада» Данте, изданный «Flammarion» в 1992 году; Филиппа Бронстайна и Робера Делора за книгу «Венеция. Исторический портрет города» (колл. «Point Seuil») и Фрасуазу Декруазетт за книгу «Венеция времен Гольдони» (изд. «Hachette Litteratures»); не забывая и «Мемуары» Казановы, без которых моего карнавала не было бы. Наконец, спасибо Филомене Пьегэ за терпение и поддержку.
Примечания
1
Народ ретороманской языковой группы в Северной Италии. — Здесь и далее примеч. пер.
(обратно)2
Близятся знамена ада (лат.). Слова, приписываемые Данте в «Божественной комедии» Виргилию. Ад, песнь 34. На самом деле принадлежат раннехристианскому поэту Венанцию Фортунату.
(обратно)