— Я здесь работаю, — предупредила она, пытаясь выбраться через разбитую водительскую дверцу. — Лейтенант Даллас. В машине зажат штатский, у него сильное кровотечение.
— Спокойно, лейтенант. «Скорая» уже в пути. Вам не стоит двигаться, пока…
— Вытащите меня отсюда!
Она попыталась нащупать ногами дорожное полотно. Ей удалось продвинуться на два дюйма, потом чьи-то сильные руки подхватили ее за ноги и за бедра и извлекли из обломков машины.
— Тебе очень больно?
Ева заставила себя сфокусировать взгляд и узнала Бакстера.
— Ну, раз уж я все еще тебя вижу, считай, что мои Страдания невыносимы. Но, думаю, у меня только ушибы. Пассажир пострадал сильнее.
— Сейчас они его извлекут.
Она поморщилась, когда Бакстер принялся ощупывать ее в поисках переломов.
— Ты просто пользуешься случаем, чтобы меня потискать.
— Мужчина имеет право на свои маленькие радости. У тебя есть порезы. И наверняка вся твоя складная фигурка покрыта синяками.
— Плечо горит.
— Двинешь мне, если я посмотрю?
— Не в этот раз.
Ева откинула голову назад и закрыла глаза, пока он расстегивал то, что еще недавно было ее рубашкой.
— Фрикционный ожог. От ремня безопасности, надо полагать, — доложил Бакстер.
— Я хочу встать.
— Спокойно, не дергайся, пока медики тебя не осмотрели.
— Помоги мне встать, Бакстер, черт бы тебя побрал! Я хочу прикинуть причиненный ущерб.
Он помог ей подняться. Зрение у нее при этом не затуманилось, и Ева решила, что легко отделалась.
Спарроузу явно повезло меньше. Пассажирская сторона приняла на себя удар, когда автомобиль, вращаясь вокруг своей оси, протаранил автобус. Трухарт пытался освободить Спарроуза из-под груды металла. Ему помогал другой полицейский в форме.
— Его зажало между дверью и приборным щитком! — крикнул Трухарт. — Похоже, у него нога сломана, а может, и рука тоже. Но он дышит.
Прибыли медики, и Ева отступила подальше. Один из них залез на водительское сиденье, которое она только что освободила. Полицейский жаргон сменился медицинским. До нее донеслись слова о повреждении спинных и шейных позвонков. Она тихо выругалась себе под нос.
Теперь, когда Спарроузу уже оказывали первую помощь, Ева наконец смогла как следует рассмотреть автомобиль. Зрелище было впечатляющее. Передней части, можно было смело сказать, больше не существовало. Почерневший металл оплавился и спаялся. Над машиной все еще курилось облачко рассыпавшегося в пыль стекла.
— Господи боже милостивый! Это похоже на…
— Это похоже на попадание ракеты малой дальности, — закончил за нее Бакстер. — Ты бы уже превратилась в поджаренный гренок, если бы она ударила прямо в лобовое стекло, а не снесла радиатор боковым ударом. Я как раз ехал в управление, когда увидел вспышку. Раздался грохот, и машина — твоя машина — перелетела прямо через мою. Она описала дугу, трижды перевернулась в воздухе и завертелась, как волчок. Пропахала пару гражданских машин, уничтожила тележку торговца, вылетела на тротуар, слетела обратно на мостовую и врезалась в автобус, как торпеда.
— Есть жертвы среди гражданских?
— Я не знаю.
Судя по всему, жертвы все-таки были. Ева слышала крики и плач. Соевые хот-доги, банки с безалкогольными напитками, леденцы и шоколадки раскатились по тротуару.
— Пристяжной ремень держался до последней секунды. — Ева рассеянно стерла струйку крови, стекавшую по виску. — Если бы он лопнул раньше, один бог знает… Жесткий каркас крыши тоже сыграл свою роль, иначе нас просто сплющило бы, как пакет из-под молока. Больше всего пострадала пассажирская сторона. Да, ему больше всех досталось.
Бакстер следил, как медики надевают на потерявшего сознание Спарроуза шейный корсет.
— Твой друг?
— Нет.
— Кто из вас вызвал огонь на себя — ты или он?
— Хороший вопрос.
— Тебе надо показаться врачам.
— Да, наверное. — Боль постепенно проникала в сознание, вытесняя шок и первоначальный выброс адреналина. — Хотя я их терпеть не могу. Честное слово. А знаешь, что хуже всего? Парни из отдела снабжения устроят мне выволочку. Они всю вину возложат на меня, а потом в наказание дадут мне самую дрянную тачку из всех, что у них найдется.
Ева, прихрамывая, добралась до тротуара и села на краю среди обломков крушения. Медика, направившегося к ней с набором первой помощи, она встретила людоедской усмешкой.
— Попробуйте только подойти ко мне со шприцем, я вас на ноль помножу!
— Хотите, чтоб вам было больно, воля ваша. — Врач пожал плечами и открыл набор. — Но дайте хоть взглянуть.
Домой ее отпустили только через два часа, да и то пришлось просить Бакстера ее подвезти, так как ей самой запретили садиться за руль. Впрочем, поскольку садиться ей было не за что, выполнить распоряжение оказалось нетрудно.
— Кажется, по сценарию положено, чтобы я теперь попросила тебя угостить меня выпивкой или что-то в этом роде.
— Верно, но давай перенесем этот обряд на другой раз. У меня свидание, и я уже опаздываю.
— Что ж, спасибо, что подвез.
— И это все, что ты можешь сказать? Значит, ты и впрямь в плохой форме. Прими таблетку, Даллас, — посоветовал он, пока она, морщась от боли, выбиралась из машины. — И поспи немного.
— Да я в порядке. Иди обслуживай свою красотку.
— Вот это уже больше похоже на тебя. — Он жизнерадостно усмехнулся и укатил.
Ева, хромая, вошла в дом, но прохромать незамеченной мимо Соммерсета ей было не суждено. Он смерил ее с головы до ног презрительным взглядом и фыркнул.
— Я вижу, вам удалось уничтожить еще несколько предметов одежды.
— Нуда, я решила проверить, что будет, если разорвать и поджечь их прямо на мне.
— Полагаю, ваша машина аналогичным образом пострадала, раз ее нет в наличии.
— Да, она превратилась в груду лома. Хотя почему превратилась? Она всегда такой была.
Ева направилась к лестнице, но дворецкий преградил ей дорогу. Нагнувшись, он подхватил кота, норовившего вскарабкаться по ее ноге.
— Ради всего святого, лейтенант, воспользуйтесь лифтом. И примите болеутоляющее добровольно, пока вас не заставили силой.
— Я поднимусь пешком. Мне надо размяться, а то я вся закостенею и стану похожа на вас.
Ева знала, что это глупое упрямство, но все-таки начала подниматься по лестнице. Хуже всего было то, что, если бы он не подстерегал ее у входа, она сама, без всяких просьб, воспользовалась бы лифтом.
К тому времени, как Ева добралась до спальни, пот катился с нее градом, поэтому она просто сорвала с себя остатки одежды, швырнула оружие и рацию на постель, а сама со стоном поплелась в душ.
Мягкие струи теплой воды обожгли, а потом успокоили ее. Ева уперлась руками в стену, подставила голову под воду и смогла наконец расслабиться.
За кем же они охотились? За ней или за Спарроузом? Сама Ева ставила на себя. Спарроуз и оказавшиеся на линии огня гражданские лица на языке ОБР считались бы всего лишь «побочным ущербом». Но почему, если уж кто-то решил изъять ее из обращения, они подошли к заданию столь халатно?
«Грязная, грязная работа, — думала Ева. — Все это отдает любительщиной».
Выключив воду, она вышла из душа, чувствуя себя немного лучше.
Знала же, ну знала же она, что надо быть готовой к появлению Рорка! Знала же, что этот доносчик Соммерсет обязательно ему настучит! И чего тогда так вздрагивать?
— Врачи меня осмотрели и отпустили, — торопливо проговорила Ева. — Я просто стукнулась, больше ничего.
— Это я вижу. Не советую пользоваться сушилкой. Горячий воздух никакой пользы тебе не принесет. Держи. — Рорк протянул Еве банную простыню. — Мне придется силой впихивать в тебя болеутоляющее?
— Нет.
— Ну, это уже кое-что. — Он осторожно провел пальцем по ссадинам у нее на лице. — Может, мы и в ссоре, Ева, но ты должна была связаться со мной. Почему я должен узнавать о том, что ты побывала в аварии, из теленовостей?
— Но они же не сообщали имен… — начала она оправдываться, прекрасно понимая, что это бессмысленно.