— Спаси, Семушка, не губи душу невинную, — снова заканючил Цап, — ты же из наших, пожалей братца-разбойничка.
— Был из ваших, да стал человеком княжеским! — разозлился Семён. — Говори лучше, сколько их было, все ли здесь.
Цап счел за благо ответить.
— Шестеро их было, один вчера не вернулся. Вечером куда-то уехали четверо, а вернулись только трое.
Так и есть. Князю угрожает опасность.
Семён оттолкнул от себя мужичонку.
— Свяжите его и вместе с этими ведите в узилище. Нужно всех хорошенько расспросить, — сказал он дружинникам.
Сам Семён кинулся искать своего сотника. Нужно было срочно рассказать все Михаилу. Положение могло оказаться очень серьезным. Уже на бегу до Семёна донеслись завывания Цапа.
— Ой, горюшко мне, горюшко, смерть пришла неминучая, не видать мне малых детушек! Послушать бы мне хороших людей, на разбой не ходить… Вот вчера мне мертвый явился из могилы, предупреждал, видать, о моей горькой долюшке!
Семён хоть спешил и был встревожен, но все равно непроизвольно улыбнулся.
Оставив плененных на попечение воеводы Микулы, Михаил с Семёном с его ведома и согласия выступили навстречу князю.
Дорога казалась бесконечной из-за напряжения, которое охватило всех.
Ехали молча.
— Что-то тревожно мне, — вдруг произнес Михаил, чем немало озадачил Семёна. Выражать вслух свои переживания — это было не похоже на сотника.
Семён мудро промолчал в ответ. А сотник продолжил:
— Отца ведь его, князя Романа, убили, когда он возвращался с войны домой. Какой ум был, какая сила! Чуть было не стал Великим князем Киевским, и тут на тебе! Подстерегли в засаде.
Михаил горестно покачал головой и снова произнес:
— Что-то на душе тяжело.
— Я вижу, что в дружине любят князя, — решился вставить Семён.
— Любят. Потому как справедлив, храбр и любит нашего брата — простого воина. Только мы ему всегда верны были, на нас надеялся да на нескольких бояр, что еще его отцу служили.
— А почему он меня на службу взял? — задал Семён давно мучивший его вопрос.
Михаил призадумался.
— Понимаешь, — ответил он, — у князя особый дар на людей, смотрит — словно насквозь видит.
Это точно. Значит, не у одного меня от княжеского взгляда нутро сжимается и мурашки взад-вперед по спине бегают.
— Значит, что-то он в тебе увидел, — продолжил Михаил, — что-то правильное и прямое. Сам никогда не любил кривых путей и людей таких же подбирает.
— Расскажи мне что-нибудь о князе, — попросил Семён, пользуясь внезапной разговорчивостью сотника.
— Рассказать… хорошо, расскажу. Чтобы ты понял, насколько князь ценит прямоту.
Было это давно. Сам свидетелем не был, да рассказывали дружинники, которые на Луцк с ним ходили.
Князь Мстислав Немой по смерти оставил Даниилу города свои: Пересопицу, Луцк и Чер-торижск. Только вот какая незадача: занял Луцк племянник Мстиславов — Ярослав. Пришлось Даниилу идти воевать. Долго шли иль коротко, встретили богомольцев. Смотрит князь: ба! да это ж сам Ярослав Луцкий. Без воев и без оружия. Не ждал такого оборота. Тут бы князю, воспользовавшись таким делом, и разрешить спор. Так нет. Говорит он Ярославу: «Пленю тебя не здесь, а в столице». И отпустил его на все четыре стороны. Ярослав, конечно, в Луцк приехал и стал оборону налаживать, да только все равно осады они не выдержали, запросили мира. Даниил, чтобы Ярослав не затаил обиды, дал ему Перемиль с Межибожьем, а ведь мог вовсе прогнать куда глаза глядят. К слову сказать, Черторижск тоже воевать пришлось, но это отдельная история. Так что любит князь, чтобы все по справедливости было.
— Да-а, — только и сказал Семён. В его голове не укладывалось, как можно так просто отпустить врага, который к нему в руки сам по глупости попал.
— О! Еще один богомолец! — удивленно произнес Михаил.
И правда, по дороге медленно шел, мелькая лохмотьями и гремя веригами, юродивый.
Семён пристально всматривался в странника.
Тот невозмутимо продолжал свой путь навстречу конным дружинникам. Только когда до коней оставалось совсем немного, он свернул на обочину и встал, провожая конников взглядом.
Отряд почти проехал мимо, когда он закатил глаза и забился в судорогах.
— Остановитесь, во грехе зачатые и рожденные, ибо смерть ждет вас, — хрипло прокричал он, — смотрю и не вижу живых. Все мертвецы на мертвых конях. Еще один шаг, и кара настигнет вас! Ваша плоть сгниет, а кости порастут травой!
Дружинники в ужасе застыли, боясь тронуться с места. Кони переминались с ноги на ногу.