Олеся не плакала и не убивалась. Просто перекрестила, прижалась сухой щекой к его щеке и сказала, что будет ждать.
— Я скоро вернусь, — улыбаясь, пообещал сотник. Он сам почти поверил в это.
Девушка стояла на дороге и махала рукой, пока всадники не скрылись из глаз.
— Они вернутся, — сказала она жене одного из воинов, тоже пришедшей проводить мужа в опасный поход, — ее глаза были мокры от слез.
— Да, я знаю, — ответила та, инстиктивно поймала за руку своего ребенка, пробегающего мимо, и медленно, будто бы в полусне, побрела к дому.
Словно откликнувшись на неслышный зов, Георгий обернулся, привстав в седле. Ворот Холма уже не было видно. Сотня растянулась по дороге, затянув какую-то песню.
Противоречивые чувства терзали сотника. С одной стороны, он снова отправлялся в степь по княжескому наказу, это будоражило его, заставляя сердце биться чаще. С другой стороны, он чувствовал, что часть его осталась дома, с Олесей. Чем дальше Георгий отъезжал от дома, тем сильнее натягивалась ниточка, связывающая их души.
— Я вернусь, — дал и себе обещание сотник.
Отступник
— …Ты не можешь дольше везти меня, у тебя мало воды… Я видел…
— …Я столько времени борюсь за тебя, что просто не могу тебя бросить…
— …Ты же не знаешь, что я за человек… Может быть, меня хотели убить неслучайно…
— …Не знаю… Просто я нашел тебя, когда ты нуждался в помощи…
— …Ты всегда помогаешь тем, кто попадает в беду?..
— …Не всегда… некоторым я не смог помочь…
— …Странный ты, рус…
— …На, держи, пей, ты потерял много крови…
— …Это что, последняя фляга с водой?..
Воспоминания накатывали на сотника каждый раз, когда он попадал в степь.
Дорога была длинная. Череда дней сменялась ночами. Однообразный пейзаж заставлял забыть о том, что бывает еще что-то кроме бескрайней степи.
Но Георгий помнил. Солнечное утро и Олесю, улыбающуюся ярче солнца. Свой дом, в который он хотел вернуться.
Ощущение единения с близким человеком не покидало его, наполняло теплом в холодную ночь, заставляло проехать еще на несколько сотен шагов больше, чтобы скорее вернуться.
Георгию не один раз доводилось ездить в Орду, но никогда еще он не заезжал так глубоко.
Чтобы русичей не узнали, дружинники переоделась в литвинов. Так они могли сойти за отряд наемников в поисках работы.
Вот уже несколько дней, как сотне Георгия перестали попадаться люди. Это говорило о том, что значительную часть пути они уже преодолели. Целью их было добраться до реки Итиль и двигаться вдоль русла, которое должно было привести сотню к столице Орды — Сарай-Берке.
Еще через неделю они увидели вдали темную полосу там, где кончалась земля и начиналось небо.
— Итиль… — прошептал рядом кто-то, не в силах сдержать восхищение.
На темном фоне словно распускались цветы. Ветер надувал разноцветные паруса, отчего издали их можно было принять за причудливые соцветия. Ладные ладьи спешили куда-то.
— Купчишки в Сарай плывут, — произнес чей-то другой голос.
— Пускай плывут, а мы поедем, — тихо произнес Георгий.
К вечеру продвинулись далеко. Все устали, поэтому было решено разбить лагерь прямо на крутом берегу. Костры разожгли в ямах, чтобы не было видно с воды или из степи.
Поужинав и распределив ночной дозор, воины легли спать. Нужно было хорошо отдохнуть перед следующим днем перехода.
Ночь миновала. В степи забрезжил рассвет, и краешек солнца вот-вот должен был показаться из-за горизонта. Вдруг снизу, от реки, раздались крики, звон мечей и ржание коней.
Георгий вскочил, мигом стряхнув сон, и бросился к краю обрыва, чтобы разглядеть, что происходит. Простор реки открылся во всей своей шири. Обзор же берега закрывал холм.
Напали, небось, басурмане и грабят кого-то.
— По коням! — крикнул сотник.
Воины Георгия, мигом вооружившись и оседлав коней, двинули на звук сражения. Выехали на холм. Внизу, у реки, расположились на ночь ладьи, что давеча они видели на реке, и сейчас возле них шла сеча.
Разномастная группа всадников и пеших рубились с охраной ладей и купеческими людьми. Среди сечи мелькали три богато одетых человека, знатно орудуя мечами, — видать, купцы из бывалых и не малодушные, что сразу откупаются добром от напавших разбойников.
Похоже, отбивались купцы от разношерстной разбойничьей банды, которые во множестве бесчинствовали на границе со степью. Таких и регулярные ордынские разъезды пытались выловить.