— Он… не продаст… меня.
— Кто он?
— Я.
Георгий не мог и представить, что звук этого голоса сможет вызвать в нем такие чувства.
Уже оборачиваясь, он знал, с кем имеет дело и что все его попытки спасти друга не увенчаются успехом. Это ощущение можно сравнить лишь с головокружительным падением в бездну. Страшно осознавать, что все, что ты ни предпримешь, не приведет ни к чему. Но все же сотник собрался с духом.
— Здравствуй, рус, — произнес тот же голос, — не ждал встретить тебя здесь.
Когда Георгий повернулся к говорившему, лицо его не выражало и тени отчаяния, которое он сейчас испытывал.
— Будь здоров и ты, Рушан-бек.
Сотник приветливо улыбнулся, словно его друг не был прикован к столбу, а сам он не находился в улусе своего злейшего врага.
— Ты хочешь моего любимого раба?
— Да. Я его хочу. Я дам хорошую цену.
Расчет был сделан на алчность бека, но он не оправдался.
— Этот пленник мне нужен.
Георгий сделал изумленное лицо.
— Тогда зачем ты с ним так плохо обращаешься?
Если до этого Рушан-бек был угрожающе спокоен, то теперь его ярость прорвало. Георгий и раньше был свидетелем подобных вспышек. Лицо бека в гневе перекосилось, он заговорил очень быстро, так что из-за акцента трудно было разобрать русские слова.
— Я ненавижу вас, русов! Я хочу, чтобы это почувствовал каждый рус, что попадает ко мне в улус! — он шагнул к пленнику. — Если захочу, я буду убивать его медленно. Или убью прямо сейчас!
С дикой гримасой Рушан-бек положил руку на рукоятку кинжала. Блестящее лезвие показалось из ножен.
— Так что ты сделаешь, если я у тебя на глазах убью твоего друга? — прошипел он.
Сердце Георгия остановилось. Словно во сне, он смотрел, как лезвие кинжала бека покидает ножны. Прошло всего мгновение, а сотнику показалось, что этот кошмар длится вечность. Георгий сам не понял, как все произошло.
Абсолютно спокойно он шагнул к беку и положил свою руку на руку, достающую кинжал. Бека перекосило от злости, он задергался, но все равно не смог вынуть до конца клинок.
Все: и дружинники Георгия, и высыпавшие из юрт воины бека — в замешательстве смотрели на происходящее противоборство. Если бы сотник просто напал на Рушан-бека, это спровоцировало бы кровопролитие. А ведь татар было по крайней мере в пять раз больше.
Лицо Георгия напряглось, он сжал руку бека и надавил посильнее. Кинжал с лязгом вошел до конца в ножны.
— Не делай этого, — с нажимом произнес сотник.
Бек потрясенно смотрел на Георгия, часто дыша. Сотник был ошеломлен не меньше. Сердце в груди билось, как птица в клетке. И все же он стоял напротив своего врага, впившись в него взглядом прищуренных глаз, не делая попытки вытащить оружие. Георгий наблюдал, как медленно в глазах бека растерянность сменялась его обычным самодовольством.
— Продай Михаила, добром прошу! — в эти слова сотник вложил всю силу своей души. Это была и мольба, и просьба, и предупреждение.
Бек уже отдышался и почти успокоился. Он не хотел терять лицо перед своими воинами.
— Нет.
— Нет?
Медленно губы Рушана расползлись в улыбке. Она не предвещала ничего хорошего.
— Я предлагаю обмен.
Сотника кольнуло нехорошее предчувствие.
— Обмен?
— Да. Он уезжает, ты остаешься.
Георгий опустил глаза. Хоть он и ожидал что-то в этом роде, но все равно эти слова словно резанули по сердцу. Это конец разговора. В своем улусе и с численным превосходством бек мог ставить любые условия, но сотник все же решил попытаться продолжить разговор.
— Это не обмен. Предложи что-то приемлемое.
Рушан-бек расхохотался.
— Ты что, боишься?
— Нет, — Георгий прямо посмотрел в глаза беку.
— Ты ценишь жизнь друга меньше своей?
— Нет, — так же твердо ответил сотник, — просто я тебе не верю.
Повисло молчание.
— А может, я тебе сгожусь? — раздалось в тишине.
Все посмотрели на говорившего. Семён стоял, сложив руки на груди, нахально рассматривая бека.
Рушан криво усмехнулся.
— Мне нужен только он, — бек указал пальцем на сотника.
Семён смотрел на Георгия, как меняется выражение его лица, и видел, что тот почти готов совершить безумный шаг, к которому его вынуждает бек.
Этого нельзя было допустить. В конце концов, сотник спас ему жизнь, а Михаил поверил в него и сделал десятником.
— А может, я тебе сгожусь? — произнес он, обращаясь к беку.
Сердце замерло, хоть он и выглядел сейчас беззаботно. Десятник решил, что не останется рабом Рушана. При случае попытается бежать или найдет свою смерть.