В Твои руки передаю мою душу…
Татары не спеша приближались, смыкая кольцо вокруг Георгия.
Мухтар со своего места видел, как сотник приготовился умереть.
Это было красиво. Мухтар сам не был трусом (не было ничего постыдного в том, чтобы бояться зверской смерти, которой предавал его хозяин всех ему не угодивших).
Татары окружили сотника — хотели брать живьем.
Мухтар уже раздумывал, не помочь ли русичу, разумеется, чтобы потом забрать его самому, как на сцене появились новые действующие лица.
Это был ханский разъезд. Видимо, шум, поднятый Волками во время преследования, не остался без внимания.
Мухтар почесал бритый затылок.
Ну и дела.
Георгий смотрел на приближение новых воинов со смешанными чувствами. С одной стороны, их появление избавило его от немедленной смерти, с другой стороны, было непонятно, что оно сулит для сотника — не новые ли беды.
Начальник разъезда просто поинтересовался, что здесь происходит, на что сотник, который соображал быстрее, ответил, что на него напали эти люди и задерживают без всяких на то прав.
Начальник перевел взгляд на Рушан-бека. Того просто распирало от злости, вызванной таким внезапным вмешательством в его дела.
— Этот человек украл моего раба! Я хочу заставить его рассказать, где он его спрятал. Это дело моего улуса.
— Но здесь не твой улус.
Начальник снова посмотрел на Георгия. Тот уже убрал меч в ножны.
— У меня нет его раба, вы же видите, что я один, я говорю правду, — Георгий продемонстрировал открытые ладони, как бы утверждая: «смотрите, я не вор».
— Кто ты? — спросил все тот же воин, не сводя с сотника тяжелого взгляда.
— Я, Георгий, наемник, охраняю купцов.
Рушан побагровел.
— Он говорит неправду, он сотник Галицкого князя! Наверняка шпионит здесь!
Уже произнося первые слова, Рушан понял, как просчитался. Теперь стража точно заберет у него законную добычу.
— Сотник… Георгий… — начальник разъезда не мог поверить неожиданно свалившейся на него удаче. За доставку живым этого человека согласно секретному приказу самого тархана полагалась хорошая награда.
— Взять его, — невозмутимо приказал он.
Георгий ошалело смотрел на приближающихся слуг хана и выглядел растерянным, возможно первый раз за сегодняшний, богатый событиями день.
— Он — мой пленник! Вы не можете! — закричал Рушан-бек.
— Вот самому тархану это и расскажешь, — властно произнес начальник, — кстати, ты тоже едешь с нами.
Рушан-бек с застывшим лицом проследовал за разъездом.
Оставшиеся воины подъехали к сотнику, забрали оружие и скрутили руки за спиной. Сотник не смог сдержаться и зашипел от боли.
Меня отвезут к тархану! Час от часу не легче! Да что же за день такой сегодня!
Мухтар с любопытством наблюдал за разворачивающимися событиями. Еще никогда он не видел столько интересного сразу.
Прибывший разъезд поставил на место важного татарина. Правильно, здесь тебе не собственный грязный улус.
Мухтару не было слышно, о чем говорят, но по выражению лиц он понимал примерный смысл сказанного.
Важный татарин поехал за начальником разъезда, а воины с плененным Георгием отправились следом, ведя в поводу сотникова коня.
Желанную добычу получили стражники хана.
Интересно, чем все это закончится?
В покоях тархана было прохладно, несмотря на то что снаружи раскаленное солнце изливало свой жар на улицы. Невдалеке тихо журчал небольшой фонтан.
Тархан сидел на возвышении, разглядывая пришедших, и молчал. Никто из присутствующих также не решался заговорить первым.
Тархан был очень удивлен, хотя скрывал это за маской безразличия. Он не ожидал, что сотник так легко попадется ему в руки. Когда тот не явился на назначенную встречу, тархан еще раз убедился в верном выборе князя. Сотник был не так прост, как старался казаться. И теперь, наблюдая его связанным у своих ног, он приписывал это счастливому стечению обстоятельств. Очень счастливому. Его, безусловно, рано или поздно отыскали бы, но это могло занять значительное количество времени.
Кроме Георгия, который силился подняться из своей неудобной и унизительной позы, в покоях присутствовал начальник разъезда, привезшего сотника, и Рушан-бек. Последнего тархан хорошо знал и недолюбливал. Тот с трудом сдерживал рвущееся наружу бешенство. Хан одно время осыпал его милостями — ему не было равных по части соколиной охоты. Бек специально разводил птиц и, конечно, некоторых, самых лучших, дарил хану. Правда, когда бек, не отличаясь большим умом, начал зарываться, ханские милости окончились.