Как только Кира поняла, что натворила, она вскочила, несмотря на боль и тихо-тихо рассыпалась в извинениях, баюкая ушибленную руку и зажмурившись от боли. То, что это был Релдон, легко было догадаться по его росту и телосложению, хотя лицо было скрыто под маской. Прокуратор закашлялся от сильного удара в грудь, а когда заговорил, его голос звучал, как обычно, абсолютно бесстрастно.
— Вам не следует находиться в этой части дворца, Ваше Высочество. Прошу вас немедленно вернуться на свою половину. Молча, — его было едва слышно.
Мужчина поднял треугольник, висевший у него на длинной цепочке и ударил по нему указательным пальцем. Звука не последовало, но из всех дверей высыпали гвардейцы.
— О вас там позаботится прислуга, Кирана, — глухо произнес Релдон и тут же направился в сад стремительной, но при этом абсолютно бесшумной поступью.
Красные взяли перепуганную принцессу в плотное кольцо и оставили только у двери ее комнат, где Кира дала волю слезам. Вскоре появились слуги, поэтому пришлось спешно вытирать лицо и глотать всхлипы. Ее быстро привели в подобающий невесте Императора вид, и впустили кого-то из магов в темно-сером одеянии и железной маске. Она выставила перед собой руки, так как была уверена, что он пришел с ней разобраться. Но вместо этого, мужчина молча закатал ее рукав, достал коробочку с разноцветными красками и кисть, начертил узоры на ее локте и послал импульс, активируя целящую магию. Пока Кира соображала, что сейчас произошло, он молча все собрал и вышел.
— Спасибо, — одними губами проговорила она, все еще не веря, что ее никто не обидел. Видимо, это произойдет чуть позже, решила принцесса, когда слуги оставили ее в одиночестве, заперев дверь с другой стороны.
C бешено колотящимся сердцем, Кира сидела в своих покоях, напряженно вслушиваясь в тишину, которую посмела так неосторожно нарушить. Она и сама ненавидела громкие звуки, которые часто приносили дискомфорт для ее чересчур чувствительного слуха, поэтому прекрасно понимала Людоеда.
— Извините меня, пожалуйста, Ваше Императорское Величество. Я не хотела кричать, и теперь мне очень стыдно за неподобающее поведение, — прошептала Кира, комкая в руках подол верхнего платья и чувствуя себя совершенно по-дурацки, разговаривая с воздухом. — Тем более, если моя оплошность причинила вам неудобства. Это точно не входило в мои планы. Я понимаю всю важность соблюдения тишины, поэтому постараюсь загладить свою вину перед вами, как только представится возможность. Я по себе знаю, какая это мука, когда вокруг слишком шумно. У северян кровь горячая, поэтому мы пылкие и громкие. Говорим немного, но на эмоции не скупимся. Мне тяжко приходилось дома в Лионкоре, где голоса отражаются от каменных сводов и летят дальше по коридорам и переходам. Иногда голова просто раскалывалась от этой какофонии.
С одной стороны, Кира извинялась, а с другой, очень надеялась, что слух у Людоеда не настолько обострен, чтобы слышать произносимую ею чепуху сквозь стены, которые поглощают шум. В Запретном Городе, в отличие от Лионкора, любой звук гасился толстыми перекрытиями и специальными темпоралями, поэтому меры, предпринимаемые прокураторами, казались чрезмерными.
Наказания за громкую брань не последовало ни в тот день, ни на следующий. Релдон не появлялся несколько дней. Раньше он присоединялся к принцессе за обедом, но сейчас она ела в одиночестве, несмотря на большое количество слуг, ухаживающих за ней. Черные фигуры проворно сновали по богато украшенному обеденному залу с длинным столом, накрытым на большое количество гостей. Их движения Кире сначала казались хаотичными, но наблюдая за ними каждый день, она заметила некоторую закономерность. Это было похоже на танец. Странный, мрачный и непреодолимый. Все двигались по своей строго определенной траектории. О чем также свидетельствовали едва различимые полосы на паркете из светлого, почти белого дерева с сероватыми прожилками.
Во главе стола находился стул Императора, но тот еще ни разу не почтил столовую своим присутствием. Релдон как-то обмолвился, что Дейон всегда принимает пищу в своих комнатах. Но на случай, если вдруг у него возникнет желание выйти, слуги каждый день накрывают на стол во всех залах, в том числе и Большом Обеденном.
Крайнее расточительство. Кира впервые видела такое количество еды. Столы ломились от яств и деликатесов, рассчитанных на целый пир!
А куда это все потом девалось?