– А что стряслось? – насторожился Суно.
– Пока ничего. Он смотрел парадные портреты в галерее Премудрых Волшебниц и держался весьма любезно, а потом вдруг спохватился и этак промурлыкал, что ему пора, потому что его ждет не дождется десерт. И скрылся в толпе, я за ним не поспел.
Узкоплечий, похожий на школяра-переростка собеседник виновато развел руками.
– Что ж в этом особенного? – хмыкнул Орвехт.
– Так я его ни в одном из четырех буфетов не нашел. И везде мне отвечали, что никаких десертов он не заказывал. Вот и ломай голову, что он имел в виду… Что у него за десерт… Ничего, если бы это был кто другой, но вы же в курсе, коллега, что о нем крухутак рассказывал.
Суно послал Эдмару мыслевесть. Эдмар не отозвался.
– Идемте его искать!
Их задача осложнялась тем, что в коридорах, залах и на лестницах было полно народу – долгожданный перерыв, ошалевшие от докладов и шквальных аплодисментов участники Великого Собрания наконец-то вырвались на свободу.
Проталкиваясь через толпу, высматривая среди шелестящей мантиями и голосами людской круговерти новоявленного князя Ляраны, Суно мельком подумал, что это похоже на сон, когда кого-то ищешь или догоняешь, а окружающая среда словно задалась целью тебе помешать.
Поднявший тревогу маг-безопасник направился к главной лестнице Дворца Собраний, а он повернул в забитый народом коридор с высокими сводами, когда пришла мыслевесть: «Коллега Орвехт, немедля подойдите в Кедровый кабинет».
Вызывал достопочтенный Оксемонг, непосредственный начальник Шеро Крелдона, один из самых толковых архимагов Ложи.
Выставка бдительно охранялась. Проникнуть туда без дозволения было невозможной задачей. Впрочем, как для кого.
Три рубежа: дозоры амулетчиков, ограда и сторожевые заклинания. Нечего и думать о том, чтобы внаглую пройти через ворота для посетителей – как увидят, кто идет, сразу закричат «Марш отсюда!». То же самое касается служебных ворот. А если наудачу перемахнуть через забор, наверняка заметят и кинутся ловить нарушителя.
Дирвен не сомневался в том, что удерет от поднятой по тревоге охраны, но ему сейчас не нужна беготня. Он ведь пришел сюда не в догонялки играть, а на куджарха посмотреть.
Есть еще один способ преодолеть препятствие такого рода, но это не для тех, у кого кишка тонка. Надо быть нехило одаренным амулетчиком и вдобавок крутым парнем, чтобы использовать «Прыжок хамелеона». А то, если не хватит сил, можешь застрять в той преграде, которую преодолеваешь.
По правилам «Прыжок хамелеона» не полагалось таскать с собой, выполнил задание – сдал на хранение, но Дирвен сплошь и рядом пренебрегал правилами: ясно же, что они писаны для армии старательных середняков, а не для первого амулетчика Ложи.
Его пробрала дрожь, как обычно перед активацией этого опасного артефакта. Страшно. Только ведь иначе до куджарха не добраться. Закусив скомканный платок и отдав приказ «Хамелеону», а также другим амулетам, которые должны были сделать его невидимым для сторожевой магии, Дирвен зажмурился – единственная уступка взвывшему в душе страху – и ринулся на решетку.
Нет, он не расшибся о чугунное кружево. На мгновение он сам стал подобием и частью литого узора. Задыхаясь от боли – закричать в этот момент он не смог бы, даже не будь во рту кляпа, зато собственный язык прокусил бы запросто, почему и требовалась такая мера предосторожности, – Дирвен рывком протиснулся на ту сторону и свалился на плитчатую дорожку, скрученный судорогами.
Расплата за использование «Прыжка». Некоторые расплачивались и похуже – застревали в стене, в заборе или в скале, не сумев прорваться, и умирали в мучительной агонии. По словам очевидцев, выглядело это как в кошмарном бреду, а у Дирвена все прошло гладко, недаром же его прозвали «повелителем амулетов».
Несмотря на жесточайшие спазмы, он тотчас отполз с открытого места под сень подстриженного кустарника. Судороги утихли. Дирвен выплюнул и спрятал в карман платок, испачканный кровавой слюной. Нет уж, обратно он тем же способом выбираться не станет, пойдет через ворота. Его, конечно, обругают, но еще больше обругают Чижиков, и все убедятся, что были не правы, не пуская его на Выставку, так что для него это будет очередная победа.
Ощущая затухающее болезненное напряжение в мышцах, он поднялся и побрел по озаренной разноцветными фонарями пустынной дорожке.
Все тихо, никакой тревоги. Белые павильоны как будто мерцали в темноте, испуская собственное слабое сияние, а за оградой, над черепичными крышами ближайших домов, вздымался, словно громадное золотое светило в ночи, купол Дворца Собраний.