Наташа лежала под пледом и смотрела в окно на сгущающиеся сумерки. В доме тихо, она одна, но сейчас одиночество не угнетало, а наоборот — радовало.
Она вздохнула и перенеслась мыслями в Россию.
…Что там? Как? Где все? Что делают?..
Наташа попыталась сосредоточиться на мыслях о маме, но это не удавалось, и вдруг она вспомнила одну вещь, о которой как-то забыла, и сейчас эта мысль вылетела, как птичка из-под ног в высокой траве…
…Тогда, когда Сандрика еще таскали к следователю, а она была уже здесь и четко начала ощущать давление Динара, позвонил из России с дачи бывший муж Алек.
Они всегда долго болтали о том о сем, и эти звонки грели ее, тем более что и вторая семейная жизнь Алека как-то не очень удавалась…
И во всем была виновата она, Наташа!
В тот раз Алек испугался ее голоса, прерывающихся рыданий и, естественно, спросил, в чем дело.
И она, будучи в безумии и тревоге, произнесла:
— Сандрику грозит опасность!
— Какой Сандрик? — удивился Алек и тут же понял, что это ее любовник. Он так и сказал ей.
На что Наташа, совсем уже обезумев, закричала:
— Нет! Нет! Это мой сын! Сандрик!
Алек с минуту молчал.
Он не мог переварить эту истеричную информацию, которая вначале не укладывалась в голове, но потом как-то уложилась, но по-своему.
— Так у тебя сын? Кроме Гарьки? Ты мне наставляла рога, стерва? С кем? Говори!
Тут Наташа несколько пришла в себя и поняла, что она натворила — вот так, с ходу разболтала то, о чем не могла сказать Алеку годы, а наверное, нужно было… Но что делать сейчас?
Слезы быстро иссякли, и она, помолчав, — Алек продолжал орать, сказала спокойно:
— Это мой старший сын, старший, понял? Он родился до нашей встречи…
— Как? — голос Алека упал — теперь это было уже вовсе выше понимания. Ну, измена, любовник — это еще как-то можно было объяснить, но — сын старше Гарьки?.. Она же была совсем девчонка! Что там с ней происходит в этой Европе, она совсем свихнулась! Несет черт те что! И по телефону толком не поговоришь. Пусть пишет ему письмо! И не по «мылу», а рассудительно, на бумаге. И обо всем. И правду. Вранья ему хватает! Под завязку!
И Алек сказал Наташе об этом.
Она уже совершенно взяла себя в руки и повела тонкую ниточку полуправды-полулжи, полагаясь на то, что в конечном итоге ниточка выведет ее на прямую и ровную дорогу чистого вранья, которое так хотят всегда услышать и которое залечивает все возникшие от правды кровавые раны.
…Ах, эта правда! Кому она нужна?
С ней только неудобства!
Алек настаивал на письме, но она холодно повторила, что при встрече расскажет ему обо всем… История эта Алека никоим образом не касается, как, впрочем, и ее, но об этом потом, потом, а сейчас она просто в плохом настроении… А этот мальчик ей дорог как сын, потому что…
Наташа немного сбилась с ровной дороги и решила не продолжать, пока не придумает чего-нибудь прилично-достойного. И никаких писем!
Алек еще пошебуршился, но, уже затихая, спросил, когда она собирается сюда, на что она ответила, что не раньше, чем через полгода…
Такой был разговор.
И сейчас Наташа вдруг вживе вспомнила его. Почему? Может быть, там что-то происходит? Но что? Алек встретится с Сандриком? Но как? Никак. А если даже да, то Сандрик, этот ледяной торос, никогда ничего никому не скажет. А вариант для Алека она уже почти придумала, задействовав покойную Марину. Ничего получилось — сладко, слезно и правдоподобно.
Аннелоре на месте не сидела. Что задумано — должно быть совершено, как говорил ее муж Сторм. И говорил правильно.
Она стала рыться в оставшихся от него вещах, припомнив, что он еще говорил, что у него есть ключи от всего дома. Она перерыла все рубашки, брюки, пиджаки, которые так пока и не удосужилась выкинуть или отдать, и нигде ключей не обнаружила. Уже совсем было расстроилась, но вспомнила, что у ненавистного в последние годы мужа была шкатулка, куда он складывал разные газетные вырезки со смешными фамилиями, какие-то сувенирчики из детства, прабабушкины нитки, которыми та вышивала, и всякую прочую ненужную ерунду.
Анне взяла шкатулку, и — конечно! — там на подстилке из кусочка алого бархата лежала связка ключей.
Она пробовала один ключ за другим, и наконец, как и должно было случиться — Бог помогает добрым делам! — дверь отворилась, и Анне вошла в апартаменты Динара.
Прощупав через обои нужную стену, Анне поняла, что здесь нет никакой решетки, что просто стена, причем довольно-таки толстая.
…Ну что ж, ей просто придется поработать со «своей» стенкой.