Дома взяла инструменты: молоток, отвертку и начала пробивать стену. Она бы сделала все и быстрее, но приходилось останавливаться и прислушиваться, не стукнула ли дверь у соседа. Но все было тихо.
Так она трудилась до вечера, ей даже есть не хотелось — выпила чашку кофе с сухариком и снова за работу.
Наконец кусок стены осыпался, и появилась дыра, которую с той стороны прикрывали лишь обои.
Анне была скрупулезным человеком, снова взяла ключ и пошла в квартиру Динара. Она даже не боялась почему-то.
Зашла, внимательно посмотрела на то место и ничего не увидела — обои были плотные, красивые, с темным рисунком.
…Отлично! Теперь она будет знать все! И примет меры… Какие? Против чего? Вот этого она еще не знала…
Динар, ничего не подозревая, сидел у мадам Натали и попивал джин с тоником, лениво закусывая виноградинкой.
Они с Наташей беседовали, как в старые добрые времена.
— Нам всем, не только мне, — говорил Динар, — как вы понимаете, необходимо, чтобы русская часть коллекции барона была передана России как законной владелице. Пусть по завещанию или же по дарственной — при жизни барон расстанется с частью своей коллекции, и это будет справедливо.
Как на него подействовать, Динар скажет тогда, когда они совместно с Наташей определят степень их — барона и Наташи — дружественности. Барон — трудный, если не сказать — тяжелый, к тому же глухота и одиночество сделали его подозрительным до болезненности. И если он заподозрит, что Наташа с ним подружилась неспроста — перед ней навсегда закроются двери замка.
— Ведь к барону, — проникновенно продолжил Динар, — не раз обращались компетентные люди из России, у меня самого было такое задание, когда я был здесь послом, что греха таить, — вздохнул Динар, — ради такого пойдешь и на криводушие, но не подружился с ним барон. — В общем так, Наташенька, — заключил Динар, — все может быть. Может, он и откажет пару-тройку картинок России, но нас это не устроит. Да и барон крепок как дуб, даром что глухой, может отличнейшим образом прожить еще двадцать лет, а там… Видите, какое вам важное задание? — спросил Динар, открыто посмотрев на Наташу. Он заметил, что во время его рассказа она была очень внимательна и с интересом слушала подробности о бароне и переговоров с ним.
«…Пташка клюнула на старика», — с радостью подумал Динар, что и требовалось. Конечно, не на самого старого пня, а на его замок, на его коллекцию, антураж… Она девочка хищная и богатство любит. Но знать ей пока ничего не надо. Да и потом, может, все сложится само собой. Ишь, прическу сменила… Возможно, это и нужно. Наташка не идиотка, и лучше с ней не ссориться. И пока о ее Сандрике — молчок. Сказано было? Сказано. Она не забыла.
А теперь вроде бы и нет этого Сандрика, никто о нем не вспоминает — тоже хорошо, тоже нервы дергает».
Динар с наслаждением прихлебнул кофе и тепло взглянул на Наташу.
Она тоже смотрела на него, но старалась ни о чем не думать. Все, что он ей выложил сегодня с милой улыбкой — надо было как следует переварить. Конечно, хорошо, что задачи ее не содержат криминала, и это освободило ей душу. Но!.. Динару нельзя верить! Недаром она тогда так испугалась, когда он сказал о Сандрике и вел себя с ней, как хозяин с прислугой… Нет, все не так просто. Конечно, картины — тоже. Но вероятнее всего, это не самая главная его (или ИХ?) цель. Что-то там задумано еще, и может быть, она — приманка. Господи! Ну с кем же посоветоваться?!
Вот над этим она думала и думала и вдруг, хоть и сомневалась, остановилась на Аннелоре.
А Динар говорил о том, что в самое ближайшее время необходимо устроить прием, естественно, с приглашением барона.
— Но он не придет! — вырвалось у Наташи.
— Преотлично! — усмехнулся Динар. — Вот тут-то он поставит вас в неловкое положение: не прийти на официальное приглашение… Он должен будет как-то это сгладить, потому что вы уже не только мадам посол, но и его знакомая, приятельница его приемной дочери. Тут вам и карты в руки, милая моя Наташенька… Я засиделся, — вдруг сказал он и встал.
Наташа тоже встала, чтобы проводить его.
Он был ей отвратителен, когда был злым, гадким, темным, но сейчас, она поняла, он вдвойне гадок, когда скрылся за дымовой завесой… Волчья пасть!.. И пусть он не рассаживает цветочки! Она неделю-две будет думать, а все равно что-нибудь да откроет в этой истории с навязыванием дружбы старому барону, который никого не трогает, ничего уже не хочет — дожить бы свои, сколько отпущено, дни, в своем замке, со старым добрым Солом, и не знать, что творится в этом безумеющем день ото дня мире.