- Всем нужно знать одно и то же! Это бред какой-то! На черта тебе сдалась эта тропа, легаш?!
- Я хочу знать, как выглядел в ту минуту Проклятый, как он ушел от вас.
- Кто? - удивилась Пак, открыла глаза.
- Проклятый! Говоря попросту, тот самый парена, которого за преступления вышвырнули много-много лет назад из нашей звездной системы, тот самый, которого не принял и ваш мир.
Банга подозрительно уставилась на гостя.
- Вот кто по-настоящему чокнутый! Вот по кому психушка плачет! - просипела она.
- А ты подумай, - ненавязчиво продолжал Ким. - Подумай хорошенечко, кого ты видала? Это был человек?
- Не-ет!
- А почему же ты удивляешься?
- Я не верю во все эти побасенки! У меня собственная башка набита всякими тварями и всякой дрянью! Мне еще инопланетян не хватало! И вообще, чего это ты разоткровенничался? Думаешь, я тебе все выложу, а ты меня пришьешь, и никто не узнает про нашу беседу, так?!
- Нет, я тебе прямо скажу, убивать тебя не для чего, ты просто позабудешь все! Все полностью: и про "тропу", и про "нечеловека", и про мой приход... а потом тебя выпишут, и все будет для тебя как прежде!
Пак с трудом разогнула скрюченную спину. Встала.
- Ну, и чего тебе надо?
- Куда он пропал?
- Не знаю! Он влез на дерево, весь искалеченный, я видала таких лишь валяющимися на мостовой после взрыва - с оторванными руками, с вывалившимися наружу глазами, с вывороченными кишками, всех в крови - это у нас, когда боевички баловались. Так вот, этот твой приятель выглядел еще хуже! Но он умудрялся ползти по стволу, а потом впрыгнул в какую-то темную штуковину с плоским днищем. Она сразу улетела и стало светло. А потом так громыхнуло, что у меня уши заложило. Но громыхнуло далеко, внизу, у выхода в пещеры, понял?! Его, небось, развалило в пыль! Только ведь он все одно не жилец был, ясно! А я приторчала, там же приторчала! Меня и повязали, легавые суки!
Ким выслушал рассказ молча. Он все и так видел примерно в таком же свете. Черт возьми, сколько пришлось вытерпеть Проклятому! Как с ним обошлась судьба! А он сам, Нерожденный в шкуре Кима, что сделал он?! Ему стало совсем тошно!. Но ведь в его памяти, в его свернутом мозгу была заложена программа устранения Проклятого! Что он мог сделать?! И все равно ему было не по себе. Но ничего, это пройдет! Сейчас он обработает эту бабу, и все!
- Ладно, Пак! Тебе скоро будет лучше! А сейчас все начнешь забывать. Зачем тебе в мозгах хранить всякую пакость?!
- А ты тоже оттуда? - с опаской спросила Пак.
- Да, я именно оттуда. Но ты не бойся!
- Странно.
- Ну что тебе странно? Успокойся! Сейчас ты все это позабудешь.
- Погоди!
- Ну?! Что еще!
Пак очень волновалась.
- Странно, что вас оттуда так много! Вы, наверное, мне мерещитесь все же, точно, мерещитесь! В жизни так не бывает!
Ким нахмурился. Анализатор уже не пищал, а сиреной ревел в мозгу. Но он ничего не мог понять.
- Почему много? Что ты говоришь?!
- А то!
- Поясни!
- Тут еще один приходил, толстый такой, его краном не подымешь! затараторила Пак. - А он на одних ладошках по стенам и потолку ползал, как муха, еще похлеще! Вот так-то!
Ким схватил ее за плечи, встряхнул с силой.
- Кто это был?! Отвечай! Кто?!
- Это был я, Ким! - раздался из-за спины приглушенный голос,
Ким обернулся.
Спиной к запертой двери стоял толстяк в светлом костюме, поверх которого был напялен огромный бронежилет. На голове у толстяка была надета сетчатая металлическая маска-экран. В руках он держал автомат. Держал, наставив дуло прямо в лицо Киму. По обе руки от толстяка стояли восемь здоровенных парней в таких же сетчатых масках. Четверо из них держали наперевес ручные крупнокалиберные пулеметы, у двоих на плечах лежали короткие и толстоствольные гранатометы - острия гранат также смотрели Киму в лицо. Еще двое придерживали за края свернутую, крупноячеистую сеть.
- Это западня, Ким! - сказал толстяк почти ласково. - Ты сам вошел в нее! Вошел на приманку! Вошел и захлопнул дверь. Что делать, Ким, но ты попался, не надо дурить!
Нерожденный решал, что же предпринять. Его мозг работал сейчас с тройной нагрузкой. Когда они успели войти? Видно, тогда, когда Пак орала. Он не услышал! Здесь мягкие полы. Нет, все равно это непростительная ошибка - так попасться!
- Спать! Все спать! Немедленно спать! - выкрикнул он и послал гипнотический заряд чудовищной силы, способный уложить армию.
Пак рухнула на пол, словно у нее подрубили ноги. Но толстяк и солдаты стояли.
- Спать!!!
- Не дури, Ким! Ты видишь эти штуковины? Ты сам должен понимать, что экраны не пропустят твоих сигналов. Не дури. Сбрось сумку и ложись на пол!
Западня захлопнулась. И бежать было некуда. Ким метнулся к стене. Мгновенно из его пальцев выскочили наружу острейшие плоские когти. Он наискось резанул по пластику, ухватился за край, отодрал пластинку шириной в два метра. И тут же ударил кулаком в стену - кирпичи должны были вылететь огромным сцементированным куском... Но они не вылетели. Их не было. Под пластиком высвечивались тусклая стальная стена.
- И так везде, Ким. Не рыпайся, не трать понапрасну сил и времени! Ложись!
Ну уж нет, решил Нерожденный, здесь вы из гранатометов палить не станете, самих себя поубиваете к чертям! Нет! Не бывает безвыходных положений! Мы еще потягаемся, кто кого! И он резко взлетел вверх, под потолок.
Пулеметная очередь прозвучала глухо. Пули не рикошетили, они вязли в пластике. За первой ударила вторая, потом еще две, потом все смешалось в общем треске. Киму задело лишь плечо да немного левую ногу. Это было ерундой. Но все-таки они прижали его к полу, не давая подняться вверх.
- Завязывай, Ким! Ты всем надоел уже! Парням пора на обед, не зли их!
Ускорив все реакции в организме мысленным приказом, Ким перешел в более быстрое временное измерение и молнией метнулся на толстяка. Он должен был повалить его, сокрушить, пробить себе дорогу к двери - и один землянин не смог бы выдержать подобного натиска... Но толстяк мощнейшим ударом в челюсть отбросил его к противоположной стене.
Ким попробовал прорваться еще раз, потом еще. Но исполинской мощи удары повергли его наземь, оглушая. Толстяк был силен как динозавр. Лишь чуть прочухавшись, Ким вспомнил слова Банги. Точно! К ним попали стимуляторы! Иного быть не могло. Но это означало, что он обречен, ведь придется вести схватку на равных даже с перевесом на их стороне. А это было равносильно битве с паровым катком.