И чтобы он — раз и навсегда — забыл этот номер. Тем более что Ольга только что вернулась домой и, значит, инцидент исчерпан.
— Вернулась? — закричал Михаил. — Она у вас?
— У нас, — ответил тот и положил трубку.
Алла ворвалась в квартиру как раз в тот момент, когда дочь выходила из ванны. Женщина до последней минуты не верила, что муж сообщил ей правду о возвращении Ольги.
Он позвонил, когда она устраивала Милену у бабушки и обдумывала вопрос — не остаться ли здесь самой? Когда Виктор сообщил ей эту потрясающую новость, она решила, что это какая-то глупая уловка, придуманная для того, чтобы вернуть ее. Тем более что позвать падчерицу к телефону он не мог — Ольга, по его словам, только что заперлась в ванной и моется. Женщина успела сжиться со страшной мыслью, что больше никогда не увидит дочь. И вот она увидела ее — едва переступив порог своей квартиры.
— Господи, — Алла замерла, не веря своим глазам, не в силах сделать еще один шаг. — Что с тобой?! Что случилось?!
Ольга теребила в пальцах пояс красного махрового халата. Она только мельком взглянула на мать, но та все равно успела заметить, как страшно исхудало лицо дочери. Нос заострился, как у покойницы, глаза глубоко запали и ушли под надбровные дуги, тонкая шея, казалось, готова была согнуться под тяжестью головы… А эти руки!
Почти прозрачные, костлявые, голубоватые — все вены напоказ! Алла бросилась к ней и схватила дочь за плечи:
— Где ты была?! Господи, одни кости! Что ты с собой сделала?!
— Ой, ну не надо, — тихо ответила она, — Только не кричи, Ужасно голова болит.
— Почему ты так выглядишь?! — Женщина плакала, сама того не замечая, и ощупывала дочь. Даже толстая ткань купального халата не могла скрыть этой ужасной, небывалой худобы. Девушку трясло — она едва стояла на ногах.
— Скажи, — выдавила мать. — Скажи мне правду — это наркотики?!
Ольга с изумлением посмотрела на нее. С таким неподдельным изумлением, что мать вдруг поняла — она ошиблась в своем страшном предположении. Судорога отпустила ее горло, и, обняв дочь, она разрыдалась.
Ее долго не могли успокоить. В основном старался муж — он принес ей рюмку с корвалолом, попытался уложить на кровать, взять за руку… Она не видела, не слышала, не замечала его присутствия. Алла смотрела только на дочь.
Она была жива — и это казалось чудом! И в то же время Алла почти не узнавала ее. Как будто вместо Ольги вернулся кто-то другой. И от этого ей становилось жутко, тем более что дочь все это время молчала.
Девушка сидела в потрепанном кресле, запахнув полы халата, прикрыв глаза Казалось, она дремала. Только раз она открыла рот, чтобы попросить чего-нибудь попить.
Алла вскочила было, чтобы бежать на кухню, но муж ее опередил:
— Я сам. Заодно все вместе поужинаем.
Он вышел на кухню и загремел чайником. Хлопнула дверца холодильника, и от этого звука Ольга втянула голову в плечи. Алла прошептала:
— Не верится, что ты опять со мной.
— Мам, я просто никак не могла тебе позвонить, — скороговоркой начала дочь, но Алла ее остановила:
— Не надо! Если ты собираешься врать — ничего не говори.
— Я только хочу объяснить, — настаивала Ольга. — Думаешь, я не понимаю, что виновата? Очень даже понимаю! Но я попала в такой переплет!
Она, по своему всегдашнему обыкновению, говорила очень быстро, не давая матери вставить слово. Ольга рассказала, что после спектакля подружка предложила съездить к ней на дачу. Поездка состоялась утром следующего дня. Поехали за город на электричке, компанией из пяти человек — сплошь девчонки. На даче решили пойти в лес поискать сморчков — эти грибы как раз появляются в мае. Хозяйка дачи уверяла, что великолепно знает окрестности и они пробудут в лесу не больше двух часов. Поэтому они оставили привезенную с собой еду в доме, а с собой не взяли ничего. Девчонки долго искали грибы, зашли неведомо куда и заблудились.
Разумеется, никакой еды у них с собой не было. Блуждали несколько дней, жутко оголодали — в майском лесу не было ни грибов, ни ягод. Даже этих проклятых сморчков они не нашли. Им никак не удавалось услышать хотя бы шум автострады или электрички. Девчонки подозревали, что жилье неподалеку, только они кружат на одном месте. У двоих из них были зажигалки, так что от холода они страдали меньше, чем от голода. Жгли костры. Жевали траву, всякую зелень…
Им удалось выйти к жилью только сегодня утром.
— Кто эти девочки? — спросила Алла, когда дочь наконец умолкла. Конец своей истории Ольга рассказывала уже без воодушевления. Видимо, она заметила, что мать ей совсем не верит.
— Я же тебе говорю — из театра.
— Дай мне телефон хотя бы одной из них, — потребовала Алла.
— Ты мне не веришь?! — взвилась было Ольга, но та ее осадила:
— А как тебе верить? Ты бы хоть сообразила, что в театр мы обратились в первую очередь! Скажи спасибо Милене — она вспомнила название студии! Ты же не играла ни в каком спектакле! Какая дача, что ты плетешь! За дуру меня принимаешь?!
Ольгу передернуло, и мать испуганно замолчала. Дочь выглядела ужасно. И даже если она врала, то одно в ее истории было правдой — ей долгое время не приходилось ничего есть.
— Мы подали в розыск, — сказала мать уже чуть тише. — Ты понимаешь, что тебя ищут по всей Москве? Едва в газете твое фото не напечатали! Спасибо — не успели!
— Мам, я очень виновата перед тобой, — устало сказала Ольга. Было видно, что у девушки просто нет сил выкручиваться и защищаться. И Алла сдалась. Она сказала себе, что отношения можно выяснить завтра. Но она обязательно заставит ее сказать правду! Без этого она просто из дому ее не выпустит — никогда!
— Пойдем на кухню. — Алла погладила дочь по плечу и невольно отдернула руку, испугавшись ее худобы. — Ты хоть поела?