— Да, знаем, — ответила Сильвестра. — Я читала ваше письмо и поэтому согласилась встретиться. Вы правы, Мадлен угрожает опасность — и тебе, Мэриан, тоже.
— Какая именно? — спросил Мэтью.
— На этот вопрос может ответить только сам Пол. Понимаете, я не могу точно представить себе ход его мыслей. Одно скажу: Пол О’Коннелл — душевнобольной.
У Мэриан из пальцев выпала вилка и со звоном упала на тарелку.
— Я знала его мать, — продолжала Сильвестра. — Она тоже была больна, но не опасна для окружающих. А сейчас я расскажу вам, почему считаю опасным Пола.
Мэтью не отрывал от старухи глаз, но она смотрела на Энрико. Между ними как будто шел безмолвный разговор. Потом она перевела взгляд на Мэриан, и та поежилась.
— Пол О’Коннелл убил своих родителей, — прозвучало в мертвой тишине столовой.
Мэриан показалось, будто комната плывет у нее перед глазами. Возможно, она упала бы в обморок, но Энрико положил ей на руку свою ладонь и поднес к губам стакан с водой.
— Это случилось на охоте, — рассказывала Сильвестра, теперь уже адресуясь к Мэтью. — Я стара, и подробности не сохранились в моей памяти. Предполагалось, будто Элен — мать Пола — застрелила мужа, а потом застрелилась сама. Все знали, что у нее не в порядке с головой, но я хорошо знала Элен, я видела ее за неделю до ее гибели. У нее были грандиозные планы, она ни за что не убила бы себя в такой момент. Пол знал об этих планах — и убил, чтобы помешать их осуществлению. Очевидно, отец все видел, и Пол убрал свидетеля. Разразился скандал. Но никто не мог поверить, что одиннадцатилетний мальчик способен лишить жизни своих родителей, так что все сошлись во мнении, что это сделала Элен.
С минуту Мэтью переваривал услышанное.
— Но что же она собиралась предпринять?
— Оставить мужа и сына ради одного человека здесь, в Италии.
— И за это поплатилась жизнью?
— Не забывайте: Пол унаследовал душевную болезнь. Его мозг устроен иначе, чем мозг нормального человека.
— Пол рассказывал мне, что его мать любила Италию, — вспомнила Мэриан. — Особенно Флоренцию. Они приезжали сюда каждый год.
— Да, это так. Но Элен бывала здесь гораздо чаще. У нее была на то причина, но пусть это умрет вместе с ней. Теперь об этом знаем только я, Энрико, Пол… и еще один человек: тот, ради которого она собиралась бросить мужа и сына. Пол любил мать и не хотел, чтобы она уезжала. С тех пор он всю жизнь боится быть брошенным тем, кого он любит. Вот почему он так обращается с Мадлен. Стремится удержать ее при себе, изолировать от всех, сделать так, чтобы она никого больше не любила — даже тебя, Мэриан.
— Вы думаете, ради достижения этой цели он готов физически расправиться с Мэриан? — спросил Мэтью.
— Не знаю. Я уже сказала: невозможно представить себе ход мыслей душевнобольного. Не хочу понапрасну сеять панику.
— Но я не вижу выхода, — испуганно произнесла Мэриан. — Сказать Мадлен? Даже если она поверит, Пол все равно ее не отпустит.
— Да, — подтвердила Сильвестра. — Вы ничего не можете предпринять, и мне нечего вам посоветовать — только предупредить об опасности.
Они до полуночи ломали голову над тем, как спасти Мадлен, но так ни к чему и не пришли. Если уговорить Мадлен бросить Пола — кто знает, до каких крайностей он дойдет, чтобы вернуть ее, и какую месть измыслит для тех, кто встанет у него на пути.
Когда гости уехали, Энрико, стоя на крыльце, обратился к Сильвестре:
— Почему ты не сказала им всего?
— Потому что это слишком запутанная история. Рок заново свел их в этом краю, и я не представляю, что делать.
— Все равно нужно было сказать.
— Возможно. Но так ли обязательно, чтобы они все знали? С тех пор столько воды утекло, Энрико, столько крови и слез! Не хочу, чтобы это повторилось.
— Я все думаю, — сказала Мэриан, когда они оставили Галлено позади, — кто тот человек, к которому хотела уйти мать Пола?
— У меня такое ощущение, — признался Мэтью, — будто это имеет отношение к Серджио Рамбальди. Это может показаться абсурдным, и у меня нет никаких оснований, но…
— Мне тоже так кажется. Мэтью, я боюсь. Все это слишком далеко зашло, и я не представляю, как быть. Может, увезти Мадлен обратно в Лондон… даже в Бристоль? Но как я ей это объясню? Господи, если бы можно было вернуться в самое начало, когда мы жили в крохотной квартирке в Клифтоне и не знали Пола! Мэтью, как все это могло произойти? Откуда весь этот ужас?
— Не знаю, милая. Знаю лишь, что ты должна вести себя так, словно не разговаривала с Сильвестрой. Это трудно, почти невыполнимо, но речь идет о твоей жизни и смерти.