– Закладываешь? – спросил Джек, кивая на стоявшие у стены бутылки.
– Случается. Но не часто, конечно. Я меру знаю…
– Кто тебя под глаз приложил?
– Где? Под глазом?
– Под глазом, Рой, под глазом.
– Ну, это… – Барнаби вздохнул. – Это меня зять, посемейному. Ты ничего такого не думай.
– Я не думаю.
– Нет, Джек, ты думаешь! Я это по твоему лицу вижу! – забеспокоился Барнаби. – Не смей вмешиваться в мои дела, ты мне теперь не командир.
– Я не вмешиваюсь. – Джек поднял руки, словно сдаваясь, и, отступив, присел на скрипучий стул. Они помолчали.
– Ты знаешь, я до сих пор не могу простить себе, что ты из-за меня в ту драку влез, – сказал Джек.
– А как я мог не влезть? А если бы меня били, ты бы что, стоял и смотрел?
– Ну, драку-то ту я сам затеял…
– Драку ты затеял, – согласился Барнаби, – а челюсть майору я сломал.
Сказав это, бывший сержант расправил плечи и заулыбался.
– До сих пор помню, как он выскочил на меня – прямо под правую руку. Я как врезал – он через три стола перелетел…
– Через два, – возразил Джек.
– Ну хорошо, пусть через два, – легко согласился Барнаби. – Но это тоже неплохо. Они снова помолчали.
– Эх, воспоминания, – покачал головой Барнаби. – Выпить бы.
– Значит, все-таки поддаешь?
– Поддаю, – признался ветеран. – Иногда вспоминаю наших ребят – Шолквера, Парризи, Лескера… И думаю: вспоминают ли они нас?
– Их, может, уже и в живых никого нет. Нас же перед самой кампанией выгнали. Неизвестно, кто уцелел после наступления.
– Может, и так, но мне хочется думать, что все они живы и им там лучше, чем нам в этом большом городе, где никто никому не нужен… Пять лет прошло, а я никак не привыкну. В старика здесь превратился, как будто свою молодость на войне забыл.
Где-то в подвале раздался звук удара, будто хлопнули деревянной крышкой.
Барнаби вздрогнул и попятился от двери.
Джек был удивлен – он никогда не видел Барнаби таким.
Послышались тяжелые шаги, затем дверь распахнулась от сильного удара, и в комнату вошли трое.
Тот, что показался первым, был высок ростом – на полголовы выше Джека и шире в плечах. Его мускулистый торс обтягивала дорогая спортивная майка с эмблемой популярной в городе команды «Золотые Шакалы».
Свиту этого физкультурника составляли двое не уступавших ему размерами грузчиков или вышибал. На них были синие майки с надписью «Ресторан Грея Фиглера».
«Это зять Роя», – догадался Джек, с интересом разглядывая всех троих.
– Итак, старик, – произнес Грей Фиглер, поигрывая коротким стеком. – Ты должен очистить это помещение сегодня вечером. Я пришел напомнить тебе об этом. Было время, когда я предоставлял тебе и кров, и стол, но сезон бесплатных угощений прошел. Вечеринка закончилась, гостям пора разъезжаться…
Фиглер прервался и вызывающе посмотрел на Джека, который тихо сидел на стуле. Гость ничего не сказал, и Фиглер продолжил:
– Надеюсь, ты не станешь выть и истекать соплями, выпрашивая у своей дочери отступных и всего такого прочего?
Барнаби молча покачал головой.
– Вот и отлично. Видимо, мое лечение пошло тебе на пользу, папашка.
Фиглер засмеялся, вместе с ним засмеялись его грузчики. Джеку эта троица напомнила недавних обидчиков – борцов-лесорубов из Твинстена.
Зять Барнаби перестал смеяться, его лицо сделалось серьезным.
– Все было бы хорошо, старичок, если бы ты не нарушил основной закон – не приводить сюда баб и всяких гостей вроде этого вот, в пиджаке. Или, может, ты думал, что тебе все сойдет с рук, раз я решил тебя вышвырнуть?
Барнаби ничего не говорил, глядя в пол.
– Ты кто? – спросил Фиглер, брезгливо дотрагиваясь до плеча Джека своим стеком.
– Я друг Роя, – ответил тот.
– Вот прямо сейчас, друг Роя, вставай и вали отсюда побыстрее. Ты понял?
– Лейтенант, не надо! – крикнул Барнаби, бросаясь к Джеку, однако было уже поздно.
Хрустнул сломанный стек, а затем в лицо Фиглера врезался кулак Джека. Бедняга отлетел к грузчикам, но Джек достал его еще несколько раз, после чего Фиглер рухнул, словно мешок с гвоздями. Его подручные пытались организовать оборону, но их было слишком мало, а Джек был слишком зол.
Если бы не Барнаби, он бы затоптал их всех троих, а так Рою все же удалось оттащить своего бывшего командира и усадить на стул.
– Джек, прекрати! – кричал он. – Он мой зять, Джек! Наконец глаза Зиберта прояснились, и Барнаби разжал руки.
– Теперь ты понял, почему я давал ему побить себя? – сказал он.
– Боялся, что убьешь… – усмехнулся Джек, на его побелевшее лицо стал возвращаться цвет.