— Я понимаю, — уныло кивнула Лиза, стараясь не заплакать. — Просто я так скучала по тебе и по маме, а теперь ты от нас уходишь, так нечестно, пап! Давай ты останешься? Давай ты останешься с нами, папа, ну пожалуйста, она же плохая…
Она говорила все громче и быстрее, голос дрожал от слез; сама того не замечая, Лиза уже почти кричала.
— Прекрати орать, — прошипел Дмитрий, оглядываясь на дверь, — тебе не стыдно? Что про тебя подумают?
— Она… дрянь! — выкрикнула Лиза.
— Еще одно слово, и я тебя выпорю.
Лиза медленно покачала головой. Что-то рушилось у нее внутри; с гудением лопались какие-то перетянутые струны, и поток гнева разбухал, готовый снести все на своем пути.
— Она дрянь, дрянь! — выкрикнула Лиза. — Знаешь, кто она? — Лиза уже визжала, зажмурившись и до боли сжимая кулаки. — Она… сука, вот кто! Чтоб она сдохла!
Она опустошенно замолчала и открыла глаза, дыша часто, как запаленная. Такого она не говорила еще никогда. Такого она даже про Ленку не могла подумать… В ушах звенело. От слез все плыло перед глазами, и окаменевшее лицо отца казалось белым пятном.
Скрипнула дверь, и они, одновременно вздрогнув, обернулись на звук. В проеме мелькнула серая шерстяная юбка Натальи. Дмитрий хрипло перевел дух. Несколько секунд он смотрел на Лизу, не отрываясь, а потом неторопливо поднял руку — и щеку девочки ожгло ударом. Лиза в ужасе отшатнулась.
— Папа…
Дмитрий, не оглядываясь, грохнул дверью. Медленно, как во сне, Лиза опустилась на кровать. «Наташенька, ну куда ты собралась, покури на кухне», — донесся из коридора голос отца. «Надо проветриться… успокоюсь немножко и приду, не переживай». «Прости, она совсем не это хотела сказать! Просто устала очень, вот и капризничает… Вот увидишь, выспится и сама прибежит извиняться, она же хорошая девочка!» Из коридора донесся зевок. «Ты сам еле на ногах стоишь, — послышался голос Натальи, — иди, подремли… а я перекурю, чаю выпью и приду». «Ладно»… Лиза подняла голову, ожидая, что сейчас отец войдет, чтобы устроиться на соседней койке, может, даже заговорит с ней, — но вместо этого лишь услышала, как хлопнула дверь в соседнюю комнату.
Лиза свернулась в клубок, зарываясь под одеяло, как загнанный в нору зверек. В стены с воем и грохотом бился буран, пытаясь добраться до горстки запертых среди сопок людей. Последним, что Лиза услышала перед тем, как заснуть, — скрип двери и тихий женский вскрик, а потом — дробный стук, будто от упавших на пол лыжных палок.
Глава 7
Поиск и находки
Лиза проснулась, как от толчка. Во сне Никита пытался объяснить ей что-то про отца, что-то очень важное, но настолько страшное, что Лиза не могла этого выдержать. Чтобы не слышать его, она зажала уши руками, и тогда Никита схватил ее за локти, стремясь силой убрать руки от головы. У него были неподвижные глаза, а изо рта воняло, как из сломанного холодильника. «Ты должна меня послушать», — сказал он, но Лиза изо всех сил оттолкнула его обеими руками. Никита упал, запутавшись в ветвях стланика; к волосам, склеенным смолой в серый колтун, прилипла хвоя. Гнилая черная ветка придавила ему горло, он захрипел, и Лиза вдруг поняла, что это не ветка, а кусок резиновой ленты, сорванной с «гигантских шагов»… Никита забился и замер, вытянувшись в ветвях. Лиза бросилась его тормошить, но Никита не шевелился, и она поняла, что он умер. Она попятилась; слезы подступили к глазам; и тогда Никита открыл блестящие, как новые монетки, глаза и сказал: «Все из-за тебя».
— Неправда! — крикнула Лиза и села на кровати.
Сердце билось, как сумасшедшее, свитер промок от пота, и Лизу охватил озноб. В комнате было темно и пусто; за заснеженным окном в черноте по-прежнему выл буран. Особенно сильный порыв ветра грохнул об стену. Лиза вздрогнула и тихо всхлипнула от страха. Ей показалось, что она одна во всем доме: все уехали в город, а ее забыли… или оставили нарочно, за то, что она так плохо себя вела. Или ни за что, просто так, потому что она никому не нужна… Едва дыша, Лиза сползла с кровати. Ей хотелось закричать, звать отца, маму, Нину, хоть кого-нибудь, но от ужаса она не могла издать ни звука.
Наощупь натянув сапожки, Лиза выглянула в безлюдный коридор. У входа по-прежнему висела груда одежды; Лиза узнала пуховик Нины, отцовскую куртку, и страх отступил. Никто никуда не уехал, это глупость — думать, что ее могли оставить одну. Где-то шипела сковорода. Потянув носом, Лиза учуяла запах разогретой тушенки и двинулась к кухне, стараясь ступать как можно тише. За одной из дверей кто-то громко всхрапнул, и Лиза вздрогнула от неожиданности.