Этой ночью Поморник получит вдоволь пищи.
Петр прикрыл глаза. Перед веками поплыли отяжелевшие от еды чайки. Он собрался с силами и снова сжал фигурку из серебристого металла, которую веками передавали друг другу местные шаманы. Запел тихо-тихо, загудел под нос — не надо людям знать, что их сосед еще помнит древние слова. Буран будет продолжаться, а поморник есть, — пока проклятый город не снесет в море, пока шторм не разметает буровые платформы, пока снег не погребет сами воспоминания о Черноводске. Пока глупые дети Поморника не поймут, что погибнут без человека, умеющего просить милости у чаек.
Сегодня Поморник наестся до отвала — и шторм, который обрушится на город, будут вспоминать веками.
Глава 8
Снегурочка
— Посиди здесь тихо, — сказала Нина, — вот твой ранец, почитай… или карандаши там у тебя… Поспи, если хочешь. В общем, посиди сама здесь немножко, хорошо?
Лиза кивнула. Нина выложила на кровать пару тонких книжиц, альбом. Внимательно оглядела ее плотно сжатые губы, сгорбленную спину, вздохнула.
— Лиза, ты не должна обижаться на папу, — девочка дернула плечом, и Нина заговорила строже. — Нечего дуться. Это называется шок, понятно? Люди могут говорить всякое, когда у них горе… Ты не должна расстраиваться. Подумай, как сейчас тяжело твоему папе. Ты же его любишь, не хочешь расстраивать?
Лиза снова кивнула — послушно и механически, как китайский болванчик. Без стука распахнулась дверь в комнату, и Лиза безразлично окинула взглядом вошедшего — высокого мужчину в спортивных штанах и толстом свитере, туго обтягивающем заметное брюшко. Рукава свитера были коротковаты, и из-под них выглядывала застиранная серая фланель. Мужчина был лысоват; глаза остро поблескивали из-за очков. Лыжные ботинки, подбитые металлическими пластинками, громко стучали по полу; мужчина ступал неловко, будто каждый шаг причинял боль, — видимо, ботинки тоже были ему малы. В аэропорту его не было, подумала Лиза с равнодушным удивлением. Нина вопросительно посмотрела на вошедшего; тот сухо кивнул и окинул Лизу оценивающим взглядом.
— Так, девочка, — отрывисто заговорил он. — Как тебя зовут?
— Лиза…
— …а фамилия?
— Цветкова.
— Где мы сейчас находимся, знаешь?
Лиза удивленно пожала плечами — странный какой-то дядька, зачем спрашивать очевидное?
— На буровой, — буркнула она.
— А почему?
— Из-за бурана застряли.
— А какое сегодня число, знаешь?
Лиза беспомощно оглянулась на Нину, и та, наконец, вмешалась:
— Отстаньте от ребенка, Александр, мы сутки летели, да с разницей во времени. Я сама уже толком не знаю, какое число!
— Месяц и год, — настаивал тот.
— Ноябрь… девяносто первый.
— Молодец, — Александр потрепал Лизу по плечу. — Я должен был проверить, как она ориентируется, — повернулся он к Нине, — девочка могла быть в шоке. Но вроде бы все нормально… насколько это возможно. А вот ее отец, к сожалению… Пойдемте, — он взял Нину под локоть, — все собрались на кухне. А ты, Лиза, посиди здесь.
— Можно мне к папе?
— Он спит, не беспокой его.
— И никуда не ходи, — добавила Нина, и они вышли.
Оставшись, наконец, одна, Лиза затряслась и уткнулась лицом в ладони.
— Я не хотела, — прошептала она.
— А по-моему хотела, разве нет? — тут же откликнулся Никита. Лиза замычала и прижала ладони к ушам, как во сне, но теперь это не помогало: голос Никиты звучал прямо в ее голове. — Ты сама ему кричала, помнишь?
— Нет! Я просто так сказала, я не хотела! Я скажу ему, и он перестанет на меня злиться… и…
Даже Никите Лиза не хотела говорить о мелькнувшей вдруг тайной мысли: может быть, теперь он вернется к ним с мамой… Но как скроешь что-то от воображаемого друга?
— Он не вернется, — вздохнул Никита. — Он считает, что ты во всем виновата, и теперь будет вас ненавидеть…
— Но я не виновата, — прошептала Лиза. — Я…
— Она из-за тебя на улицу пошла, а там — баммм! — кто-то стукнул ее по голове, и задушил, и выпустил кишки. Кишшшки, — повторил Никита с каким-то злобным удовольствием. — И все из-за тебя.
— Нет… — Лиза обхватила голову руками. Больше всего она хотела, чтобы Никита ушел, но понятия не имела, как его прогнать. — Уйди, — попросила она.
— Я не могу уйти, я же твой воображаемый друг, — возразил Никита. — Я появляюсь, когда ты меня зовешь. Когда я тебе нужен.
— Ты мне не друг! И ты вовсе мне не нужен! Ты приходишь, и говоришь всякие гадости, и пугаешь меня. Друзья так не делают!