Белесая мгла позади нас постепенно поглощала изуродованный локомотив. Пройдя ещё пару сотен шагов и оглянувшись, никто из нас с уверенностью не мог бы сказать, что он вообще существовал, поглощенный со всех сторон этим липким и мерзким желудочным соком.
Наконец, впереди раздался торжествующий крик первого «терминатора». А затем он что-то зашипел и засвистел на своем странном и жутком языке, состоящем почти из одним шипящих и глухих согласных.
«Главный» занервничал и чуть ли не пинками подгонял меня вперед.
Хищный туман расступился, и я увидел коническую пирамиду, лоснящуюся от слизи, снизу доверху укутанную серебристыми нитями.
- Вот оно! Вот оно! Бесценное сокровище! – сладострастно зашептал «главный», словно обнаружил не лоснящуюся мерзостную гадость, между прочим, тошнотворно воняющую, но гору золота и самоцветов.
Он вплотную подошел к конусу. Осторожно, не касаясь липких нитей, он жадно обнюхивал его, словно собака-ищейка.
- Отличная коллекция! Отличная! Скоро, очень скоро! Почти готовы! – и, повернувшись к солдатам «в хаки», прошипел. – Кто пальцем тронет – пристрелю на месте! – в доказательство своих намерений снял пистолет с предохранителя. – Тут все в сигнальных нитях! Стоит тронуть – и всем нам хана! «Мама» крикнуть не успеете! Это и тебя касается, ботаник, и в первую очередь!
К «главному» подошел «первый» и они что-то стали обсуждать на своем жутком языке.
Но тут произошло что-то непредвиденное, думаю, и для них тоже.
Послышался треск, чмоканье и хлюпанье, словно кто-то стал давить сырые яйца.
Оба «терминатора» застыли в изумлении, не сводя друг с друга глаз. А потом…
С громким треском основание конуса лопнуло и вместе с волной невиданного зловония с диким визгом выскочили какие-то существа.
Меня что-то толкнуло в спину, я, не помня себя, стремительно подлетел к «главному терминатору» и впился зубами в его левую руку, в которой он держал прибор. Прибор упал на землю, и я успел пару-тройку раз ударить по нему ногой, разбивая вдребезги антенну.
В глазах взорвался сноп ярких искр. Я упал оземь и почувствовал, как меня бьют ногами по всему телу – по лицу, груди, животу…
Но это длилось всего секунд 5-10 – не больше. Мимо меня молниеносно пронеслись какие-то тени, удары прекратились.
Где-то вдали я услышал частый сухой треск автоматных очередей, грохот разрывов и ядреный солдатский мат. Рядом со мной что-то вспыхнуло и завоняло бензином. У самого лица упали черные солнцезащитные очки-зеркалки.
Внезапно все стихло.
А потом меня вдруг что-то стремительно потащило куда-то вверх – рука моя по-прежнему была намертво прикована к тросу. Я взлетел, крича от дикой боли в запястье – казалось, оно вот-вот оторвется ко всем чертям. Наконец, я врезался во что-то мягкое, словно упал, сорвавшись с троса под куполом цирка, со всего размаху на страховочный батут.
Чьи-то нежные, ласковые, заботливые ручки обняли меня, прислонили к чему-то теплому и мягкому, словно женская грудь, а потом…
Описать свои ощущения я не в силах. Теплая волна наслаждения – от пят до макушки, постоянно нарастая, пронзала каждую клеточку моего тела. Словно какой-то яркий фейерверк, но из ощущений, разрывался в разных частях моего тела, разнося взрывную волну по всем оставшимся частям. От наслаждения тело мое извивалось как червь, ребра готовы вот-вот порвать хрупкий кожный покров, а глаза вываливались из орбит. Я прикусил язык, чтобы он не попал в глотку, и я не задохнулся. Кости скручивались как веревки, мясо кипело, словно его бросили в крутой кипяток, от кровавого пота слиплись веки.
Не в силах терпеть больше эту страшнейшую пытку адским наслаждением, я засмеялся - так, что ужаснулся от звука своего голоса.
Глава 8. Паучья свадьба.
1.
Комариный писк, мерзкий, не дающий покоя, комариное жало пронзает вены насквозь, высасывая остатки крови, я не могу подняться, нет сил прогнать гадкого комара!
Веки жжет огнем, словно к ним прикоснулись каленым железом, язык распух и оттого тяжело дышать – нос наглухо чем-то забит.
Ушло немало времени, прежде чем я смог кое-как поднять дрожащую руку и очистить глаза и нос от спекшейся крови.
Стерильно-белая комната, освещенная люминесцентными лампами, стерильно-белое постельное белье. С пятой попытки приподнявшись, я с трудом, морщась от боли, облокотился на спинку кровати. Голова кружилось и некоторое время я не мог остановить бешеную пляску перед глазами.
- Я – в палате? В больнице? – проговорил я, но никто мне не ответил.
Входная дверь в бокс наглухо закрыта. Окон нет.
Я ощутил смутную тревогу, какое-то животное беспокойство, словно зверь, осознавший, что он заперт в клетке. Сделав рывок, я рухнул с кровати на пол и едва не заорал от боли – пришлось до крови закусить язык. Встать на ноги я уже не смог – пришлось ползти на четвереньках. Еле дополз до двери – ничего. Ни дверной ручки, ни замка. ЗАПАДНЯ!
- Ну что ты так рано, спи ещё, спи-и-и! – донесся до меня шепот знакомого голоса. Я повернулся на звук и увидел в дальнем заднем углу – вентиляционную отдушину, откуда выползала на четвереньках Диана. Она была нага, как и я, и без очков – белесые немигающие насекомьи глаза, равно как и шевелящиеся как змеи волосы, придавали её лицу жуткий и отвратительный вид. Маленькими, но быстрыми, перебежками, как обычно бегают пауки, она прямо по стене добралась до моей кровати и блаженно растянулась, укутавшись длиннющими волосами.
Она была ленива, сыта и удовлетворена.
- Глупый, куда убежал? Да и зачем? Все равно некуда. Иди лучше, поласкаемся ещё! Или ты проголодался? У меня ещё много осталось…
Меня передернуло, когда я понял, ЧТО она имеет в виду.
- Я же сказала, что пощажу тебя. Брык ко мне, Кирюфка! Хочется ещё понежится с тобой.
Она как-то странно кивнула головой и прядь живых волос выстрелила в мою сторону – так метают паутину пауки-волки. С быстротой молнии волосы скрутили мне запястья и она потянула меня к себе. Я вновь утонул в тенетах нежных шелковых волос, руки мои растворились в мягких, нежных, таких необъятных грудях, а шесть её рук покрыли ласками каждый сантиметр моего тела…
- Все-х, не могу-х, замучила меня! – еле выдавил из себя я, чувствуя как бешено бьется сердце в груди, словно птичка, стремящаяся вырваться из тесной клетки. – Отпусти! Ненавижу тебя!
- Ладно, живи, хи-хи! Мне больше уже не надо, думала тебя порадовать… Ну, не хочешь как хочешь! – она перевернулась на спину и молчаливо уставилась в потолок.
- Я… могу идти? – наконец, произнес я.
- Если хочешь, иди. Но на твоем месте я бы подождала, пока СЕМЬЯ уснет. Ещё не все наелись. Я тебя специально закрыла поплотнее, а то найдутся желающие…
Живые волосы ласково окутали меня, словно самодвижущее, самонакрывающее своего владельца одеяло. Внутри образовавшегося кокона было тепло и хорошо. Я чувствовал себя словно младенец в материнской утробе.
Приятное тепло разлилось и внутри моего тела. Где-то далеко-далеко я услышал голос Дианы, несшую какую-то сущую околесицу с типично женскими «воркующими» интонациями в голосе:
- …Как все-таки удачно в этот раз вышло! Вылупились – и сразу было чем накормить всех. А то бывало половины выводка не досчитаешься, сжирают подчистую. Не всех удается спрятать. А тут и прятать не пришлось. И ты тут сразу. Нет, определенно, звезды сошлись в самую точку. Я, конечно, себе припрятала запасец, так что не волнуйся, не трону. Да и сыта я. Скоро новая кладка будет, надо все вычищать, надо навести порядок. Но это потом. Будет время. Ловко я придумала, да? Вот такая я мастерица. Но этого никто не ценит! Даже СЕМЬЯ… Ну что им ещё не хватает? Не ценят. Ну да ладно, я, в конце концов, мать. А ты спи, спи, тебе нужно восстановиться. Я тебя тут поерзала немножко, ну да ты не сердись. Зато жив-живехонек. А ты мне не верил! Слушал этого полоумного паучишку! Говорю, гнилой он человечишка был и в Семью он все равно бы не вошел, как и эти, НЕУДАЧИ. Туда им и дорога. А я сплету гнездышко ещё получше. Ты какие любишь цвета? Серебристые или бежевые? А обои? Знаешь, у меня идея – кладку сделать в самом низу, украсить их новым орнаментом, а ты можешь поселиться в каморке на седьмом уровне. Там замечательно. Два шага – и можно даже увидеть луну – там есть отдушина и луна часто заглядывает. Живи да радуйся… Давай кстати поспорим, сколько будет «иксов», сколько «игреков»? Ну да, можно и усложнить – добавить «зет-зетовых» и «ку». В последнее время, заметила, «зетовых» больше – хи-хи, сама тебе поддаюсь, подсказываю! Какая же я дура становлюсь, когда влюбляюсь! Ну с тобой у меня «зетовых» будет больше, у тебя гены – ого-го! Отличный материал. Прям визжу от восторга! Ну а ты, ты-то как считаешь?