Я взял чашку.
— Нет, не так. Десять тысяч. А другие десять — вон лежат на кровати. Именно такова была договоренность.
— Конечно, — сказал Пончик. — Я просто забыл.
— Нет, не забыли, — сказал я дружелюбно. — Вы пустили пробный шар. Смотрите, ваш чай стынет.
Он вновь уселся за стол.
— Мы предпочли бы произвести окончательный расчет побыстрее. Чем скорее мы покончим с этим, тем скорее вы сможете начать второй этап вашего путешествия.
— Куда?
— Предоставьте это нам. Уверяю вас, что за пределы Соединенного Королевства.
Я нахмурился.
— Не люблю покупать кота в мешке. Мне нужна более надежная гарантия, я хочу знать, куда меня отправят.
Он развел руками.
— Извините, мистер Риарден. Но наша система безопасности не позволяет посвящать клиента в наши планы заранее. Вы должны понять, насколько это валено. Мы не можем допустить ни малейшего шанса проникновения в нашу организацию… э… нежелательных элементов.
Я колебался, и он сказал нетерпеливо:
— Мистер, Риарден. Вы человек разумный. Вы должны понимать, что наша репутация зиждется исключительно на выполнении обещаний. Доверие — это наш оборотный капитал, и всего лишь один недовольный клиент причинит нам невосполнимый ущерб. — Он негромко постучал ложечкой по столу. — В любом случае, я полагаю, что вас известили о том, что произойдет в случае невыполнения вами взятых на себя обязательств.
Угроза была налицо — скрытая, но несомненная. Теперь необходимо выиграть время, и я сказал:
— Хорошо. Достаньте мне бланк чека цюрихского Экспортного банка.
Пончик повеселел.
— А номер, номер счета?
— Вы узнаете его, когда я заполню чек, — сказал я. — У меня тоже есть свои меры предосторожности. — Я быстро произвел подсчеты.
— Поставьте на нем сумму 200000 швейцарских франков. Из нее вы возьмете свою долю, а остальное оставьте мне в валюте той страны, куда собираетесь меня переправить.
Он кивнул головой и произнес нравоучительным тоном:
— Разумная предосторожность. Предусмотрительный человек никогда не останется без денег на текущие расходы.
Я спросил, осматривая себя:
— Я что, так и должен жить в пижаме?
Он смешался.
— Разумеется, нет. Прошу прощения, что не сказал об этом раньше. Ваш костюм — в гардеробе.
— Благодарю. — Я пересек комнату и открыл платяной шкаф. Там висел строгий деловой костюм и рядом с ним — менее официальная, спортивного типа одежда. На полке лежало белье, а внизу стояли две пары отлично начищенных туфель — черные и коричневые.
Я пошарил в карманах костюма и ничего в них не обнаружил. Затем открыл саквояж, стоявший на полу у шкафа, и увидел, что он также абсолютно пуст. Я повернулся к Пончику.
— А где паспорт? Бумажник? Документы?
— Мы показали их вам, чтобы вы видели, как мы стараемся для вас, мистер Риарден — или мне называть вас мистером Крукшнеком? Чтобы вы поняли, на что мы идем ради успешного завершения нашего предприятия. Но пока в них нет необходимости. Вы их получите, когда начнется следующий этап вашего путешествия. — Он торжественно вытянул вверх указательный палец. — Безопасность — вот наше ключевое слово.
В это легко было поверить. Ребята старались предусмотреть все возможные варианты.
Пончик сказал:
— Если вам что-нибудь понадобится, нажмите вот эту кнопку. Вот так. — Он сам нажал на нее и стал выжидательно смотреть на дверь. Белый халат появился через две минуты. — Таафе будет помогать вам, мистер Риарден. Как, Таафе?
Тот кивнул головой и ничего не произнес.
— Я должен идти, — сказал Пончик с сожалением, словно больше всего на свете ему хотелось остаться и продолжать болтать со мной. — Надо заниматься делами. — Он пристально посмотрел на меня. Вы выглядите весьма неаккуратно. Советую вам побриться. Таафе пока приберет в комнате. — Он коротко кивнул и ушел.
Я с любопытством стал разглядывать Таафе, который собирал посуду, повернувшись ко мне широкой спиной. Он был крупным человеком с сильно помятым лицом мелкотравчатого боксера. Мелкотравчатого потому, что хороший боец не допустит, чтобы его физиономию так обработали. Постояв немного, я отправился в ванную. Вне зависимости от того, кто предложил эту идею, она была неплоха.
Я погрузился в горячую воду и принялся размышлять. Эта публика работала четко — сомнений нет. При условии, что я предоставляю необходимую сумму, меня несомненно выпустят где-нибудь заграницей с приличным, хотя и поддельным паспортом и достаточной суммой денег. Альтернатива, естественно, была не столь привлекательной: если я не обеспечу указанной суммы, то меня, вероятнее всего, ожидает холодная земляная дыра в пустынном уголке, и мои кости, случайно обнаруженные когда-нибудь в отдаленном будущем, заставят поломать голову какого-нибудь местного полицейского.
Я потряс головой. Нет, эти ребята, конечно, не допустят никаких костей, никаких следов. Скорее всего меня замуруют в бетон, а глыбу сбросят с борта корабля над самой глубокой океанской впадиной. И если они убьют меня прежде, чем замуруют, то это будет с их стороны актом милосердия.
Несмотря на горячую воду, мороз прошел у меня по коже. Тут же в голову пришла мрачная мысль о цюрихском Экспортном банке и об этом хладнокровном негодяе Макинтоше. В общем, надо было думать о том, как выбраться из своей роскошной кутузки.
Это привело меня к другой проблеме. Где же я, черт возьми, нахожусь? Пончик крепко держал оборону, но, может быть, он все же где-то ошибся? Я подумал о Таафе. Имя было совершенно не английским — может, я уже вовсе не в Англии? Нет, тут Пончик, пожалуй допустил промах.
И тут мне вспомнились строчки детской песенки:
Я слышал ее, сидя на коленях у матери. Помимо того, что поступок ирландца был предосудителен, не значило ли это, что я нахожусь где-то в Уэльсе — то есть, все еще в пределах Объединенного Королевства?
Я вздохнул и стукнул ладонью по воде. Время покажет, хотя времени-то как раз у меня не много.
Глава пятая
1
Нас обслуживали так, как в международных отелях обычно обслуживают греческих магнатов-судовладельцев. Все предоставлялось мистеру Слэйду и мистеру Риардену немедленно, все — за исключением свободы. Мы просили газеты и получали газеты: я попросил южноафриканский бренди — получил его — «Удэ Местер», которого я так и не смог обнаружить в Лондоне за несколько дней моего пребывания. Слэйд посмотрел на него с подозрением. Сам он предпочел пятнадцатилетний «Гленливе», который ему был гостеприимно предоставлен.
Но когда мы заводили разговор о радио или телевидении, наши хозяева становились глухими. Я спросил как-то Слэйда:
— В чем дело?
Он повернул свое тяжелое лицо ко мне и губы его скривились в слегка презрительной усмешке по поводу моего мизерного интеллекта.
— В том, что тогда мы узнаем, где находимся.
Я продолжал разыгрывать дурачка.
— Но ведь они же регулярно снабжают нас газетами.
— О, Господи! — сказал он и наклонился, чтобы поднять «Таймс». — Это — за пятое число. Вчера мы имели за четвертое, а завтра нам принесут за шестое. Но из этого вовсе не следует, что сегодня пятое. Мы можем быть, к примеру, во Франции, и эти газеты доставляют самолетом.
— Вы думаете, мы во Франции?
Он посмотрел в окно.
— На Францию не похоже, и Францией… — он потянул носом, — кажется, не пахнет. — Он пожал плечами. — Я не знаю, где мы находимся.
— Думаю, что вас это и не очень заботит, — сказал я.
Он улыбнулся.
— По правде говоря, не очень. Я знаю, что направляюсь домой, и все тут.