Я кивнул, и Эрмитейдж хмыкнул.
— Да что там, он не доверял и премьер-министру. Он все время играл в одиночку и всех ввел в заблуждение относительно мотивов своих действий.
Я тихо сказал:
— Меня персонально это весьма интересует, расскажите подробнее.
— Все началось с целой цепи побегов из тюрем, которые очень обеспокоили многих людей в высших эшелонах власти. Маунтбэттен обследовал тюремную систему, и на безопасность обратили серьезное внимание. Однако, смутные слухи о «Скарперах» будоражили умы, и Макинтоша бросили на это дело с тем, чтобы он что-нибудь предпринял. Мне все это не нравилось, — продолжал Эрмитейдж, — и я прямо говорил об этом. Надо было предоставить это дело спецслужбам.
— Макинтош говорил мне, что они пробовали, и ничего у них не вышло, — вставил я.
Эрмитейдж нетерпеливо кивнул головой. — Я знаю, но они могли бы попытаться еще. Макинтош был одиноким волком и слишком секретничал.
Я мог понять, что задевало здесь Эрмитейджа. Он был высокопоставленный чиновник — мандарин из Уайтхолла и привык, чтобы все шло по определенным каналам и определенным образом. В частности, ему совсем не нравилась идея приобретения премьер-министром «приватного палача». Это оскорбляло его чувство приличия.
— Макинтош уже тайком приглядывался к Уилеру, но никому не говорил о своих подозрениях, — продолжал Эрмитейдж, — даже премьер-министру. Мы никогда не узнаем, почему — скорее всего, он боялся, что ему не поверят. Уилер стремительно набирал популярность и влияние; премьер-министр даже собирался предложить ему министерский пост.
— Понятно, — сказал я. — Я понимаю затруднения Алека. Как он вышел на Уилера?
— Не знаю. Я полагаю, премьер-министр настолько доверял Макинтошу, что счел возможным сообщить ему кое-какие совершенно секретные сведения. — Его голос зазвучал еще более неодобрительно.
Итак, значит, Макинтош осуществлял тайную проверку политической элиты. Я мог представить себе, что премьер-министр предложил Макинтошу выявить потенциальную опасность среди радикальных левых или правых политиков, но кто мог заподозрить буржуа, капиталиста, твердого центриста в том, что он маоист? Сама идея была смехотворной.
— Стало быть, у Макинтоша были подозрения, но не было доказательств, — сказал я. — Он не хотел, чтобы они дошли до Уилера, и держал язык за зубами, пока ему не удалось бы поймать Уилера с поличным.
— Наверное, в общих чертах дело обстояло так, — согласился Эрмитейдж, — он задействовал вас и подсадил вас к Слэйду с помощью кражи брильянтов. — Легкая улыбка смягчила выражение его лица. — Очень оригинально. Но он ничего не сказал вам об Уилере.
— Я бы не ожидал от него этого, — сказал я. — На той стадии операции мне и не нужно было знать. Но думаю, он поделился с миссис Смит…
— Он этого не сделал. — Эрмитейдж наклонился вперед. — Когда вы со Слэйдом сбежали, Макинтош отправился на встречу с Уилером, в его клуб и открыл Уилеру, кто вы. Вот так была… э-э… подорвана эта операция. Я закрыл глаза и опустил голову на подушку.
— Он сделал это умышленно? — спросил я тихо.
— О, да. Он хотел спровоцировать Уилера на какие-нибудь непродуманные действия и поймать его на чем-нибудь тепленьком. По всей видимости, вами он решил пожертвовать.
Я открыл глаза и посмотрел на Эрмитейджа.
— Так было всегда. Это неудобство моей профессии, — сказал я, но про себя подумал, что Макинтош все-таки был безжалостным сукиным сыном.
— Он спровоцировал Уилера, это точно, но я не уверен, что действия того были непродуманными, — задумчиво произнес Эрмитейдж. — Макинтош попал под машину в тот же день. Мы уже начали проверку всех автомобилей Уилера, и я абсолютно уверен, что найдем доказательство даже по прошествии такого времени. Думаю, что наезд был осуществлен его ирландским шофером.
— Или его китайским поваром.
Эрмитейдж пожал плечами.
— Итак, Макинтош оказался в госпитале без сознания. Его сбили, когда он шел на работу, где его ждала миссис Смит. Собирался он ей сказать что-нибудь или нет, мы никогда не узнаем. Во всяком случае, в то время никто в правительстве ничего об Уилере не знал. Вы теперь понимаете, что я имею в виду, когда говорю о слишком большой секретности?
— Такой высокопоставленный человек, как вы, не может ни с того, ни с сего и в такой удачный момент появиться на Мальте. Что-то, все-таки, вышло наружу?
— Да, Макинтош умер. Но перед тем, как он отправился на встречу с Уилером, он написал полный отчет о своих делах и послал его по почте своему адвокату. Вся штука состояла в том, что на конверте была надпись: «Вскрыть только в случае моей смерти». — Эрмитейдж посмотрел на меня. — Макинтош оказался в руках врачей. Он был не мертв, но и не жив, хотя юридически числился живым. Он превратился в растение, существование которого продлевалось усилиями врачей и их Гиппократовой клятвой, что он не принял во внимание. Этот проклятый конверт пролежал у адвоката две недели до тех пор, пока Макинтош все-таки не умер, и пока мы почти не опоздали. Да мы бы и опоздали, если бы не ваши действия.
— Все это хорошо, — сказал я. — Но как вы на меня вышли?
Макинтош, ведь, не знал, где я нахожусь…
— А мы сразу же пошли за Уилером. Но пока мы размышляли, как к нему подступиться, вы взяли это дело из наших рук.
— Он слегка улыбнулся. — У вас прямые методы, надо сказать. Кстати, мы предположили, что вы можете находиться где-нибудь поблизости, поэтому захватили с собой людей, которые могли бы узнать вас.
— Бранскилла и компанию. Итак, вы получили Уилера.
Он покачал головой.
— Да нет. Уилер погиб, Слэйд тоже. Вы позаботились об этом добросовестно, если можно так сказать. Спецслужба уже работает над разветвлениями уилеровской организации — как легальными, так и подпольными. Думаю, что им предстоит долгая работа, но вас она уже не касается. — Он отклонился на спинку кресла. — Однако, для правительства вы представляете трудную проблему, и поэтому я здесь.
— Да уж, проблема не из легких, держу пари. — Я не мог сдержать улыбки.
— Тут нечего смеяться, мистер Станнард, — сказал Эрмитейдж строго. — Уже и пресса что-то почуяла. — Он встал и подошел к окну. — К счастью, самые тяжелые из ваших… э… э… э… — преступлений совершены за пределами Англии, и на них мы могли бы посмотреть сквозь пальцы. Но остается дело о краже брильянтов, от которого так просто не отмахнешься.
— Владельцы брильянтов получили страховку? — спросил я. Эрмитейдж повернулся и кивнул.
— Да, я полагаю.
— Ну вот, почему бы на этом не поставить точку?
Он был несколько шокирован.
— Правительство Ее Величества не может смотреть сквозь пальцы на обман страховой компании.
— Почему это? — спросил я. — Смотрит же сквозь пальцы правительство Ее Величества на убийство Уилера и Слэйда. Что такого святого в нескольких тысячах фунтов?
Это не слишком убедило его. В британских законах права собственности превалируют над правами человека. Он смущенно поерзал в кресле и сказал:
— Что вы предлагаете?
— Уилер мертв. Почему бы и Риардену не умереть тоже? Его могут убить при сопротивлении во время ареста. Устроить это проще простого. Конечно, придется заставить молчать Бранскилла, Форбса и Джервиса, но это все вы можете сделать в силу закона о государственной тайне. А можете припугнуть их Господом Богом. Никому из них не захочется провести остаток своих дней в какой-нибудь глуши, в рядовом полицейском участке.
— А мистер Станнард опять возвращается к жизни? — спросил он.
— Именно так.
— Наверное, это можно устроить. А как мы объясним столь зрелищно-эффектную гибель Уилера?
— Тут все дело в ракетах, которые во время фейерверка летают над гаванью. Одна из них случайно угодила на яхту. На ней в это время шел ремонт. Готов спорить, что на палубе у них было какое-нибудь горючее, хоты бы керосин. Мальтийскому правительству надо поставить на вид то, что оно плохо следит за проведением праздничных мероприятий.
— Очень остроумно, — заметил Эрмитейдж и вынул блокнот.