Сложившаяся на фронте обстановка требовала принятия решений прямо противоположных только что реализованным маршалом Кракосом. Приказ главы государства, по мнению Ба́тона, являлся фатальной ошибкой. Слова командующего сухопутными силами о стратегической значимости южных пределов Ботромских болот и важности удержания этих позиций были тираном проигнорированы. К глубочайшему сожалению все его аргументы оказались биты показным рвением статистов-временщиков из числа тех тупых горе-генералов, возглавивших отдельные корпуса и 3-ю Армию, и которых надо было давным-давно гнать из армии взашей.
Ба́тон Кракос тяжело вздохнул, покачал головой и скорбно склонился над картой.
— Они просто не понимают! Мы заткнули дыры на ключевых участках фронта только что сформированными дивизиями! Будь я на месте генерала Александрова — обязательно бы ударил всем, чем только можно по моей Нотгимской пехотной.
Рисунок 21. Расстановка сил после этапа «Снабжение» второго хода войск Четырнадцатой Тирании (2.1.12.7134 г).
Старый маршал знал, о чём говорил.
Сегодня утром Ост-Себирн 29-й приказал срочно перебросить корпус генерала Ваг Биша в район Далии. По мнению Ба́тона этого категорически делать не следовало. Причина — банальна до неприличия: Южный Корпус 3-й Армии покидал заведомо подготовленные оборонительные позиции и фактически оставлял без прикрытия юго-восток страны. Чем обернётся безумный марш пехоты генерал-лейтенанта Биша, Кракос отлично понимал. Ничем, кроме разгрома такие «манёвры» не закончатся!
В текущей ситуации самым верным решением стал бы скорейший отвод частей 2-го Восточного Корпуса генерал-лейтенанта Леуфорда Таампоо. Держаться за Порт-Водянск не имело никакого смысла. Наоборот, следовало оставить прибрежный городишко как можно скорее, увеличить разрыв с дивизиями красных и попытаться выстроить подобие вменяемой обороны в районе как раз таки всё той же Далии. Такие действия имели бы одни плюсы!
Послушай Тайный Совет старого маршала, близящийся разгром вооружённых сил Тирании удалось если не предотвратить, то хотя бы отсрочить на день-другой. Глядишь, пехота Ваг Биша осталась бы на занимаемых позициях и продолжила прикрывать южную кромку Ботромсих болот, тогда не появилось бы окно возможности у генерала Александрова прорваться вдоль побережья. То, что в ближайшие пару дней именно так красный «посланник» и поступит, Ба́тон Кракос нисколько не сомневался.
Ещё один аргумент в пользу отклонённого Тайным Советом плана — заметное сокращение общей линии фронта. Перед 2-м Корпусом открылась бы перспектива широты манёвра. Генерал Таампоо смог бы тогда либо усилить дивизии столичной группировки, либо откатиться в Порт-Нотгимск, если дела пойдут совсем уж из рук вон плохо, либо отойти к четырнадцато-восемнадцатой границе. Да и «Бронетира» при таком раскладе находилась бы не в положение неизбежного окружения.
Эх, одни «если», «бы», да «кабы»…
Глава 51
Тайная дипломатия. Интерлюдия
Безымянный Войд.
Авангард армады Одиннадцатого Сумрака.
Флагман Третьего Флота Вторжения, космокрепость «Зельт».
Командный Чертог.
Материал стен самого защищённого помещения космокрепости «Зельт» хоть и поглощал любые излучения извне, снаружи выглядел крайне ущербно. Казалось, подойди к непрозрачной полусфере, расположенной посреди Центральной Площади главной палубы, ткни пальцем в этот рукотворный энергетический пузырь, он и хлюпнет мыльными брызгами. Как это часто бывает — «внешность» крайне обманчивая категория. Бредовая идея прикоснуться к скорлупе Командного Чертога без высокой воли на то Главы Дома может родиться только в голове абсолютного безумца и закончиться его не обязательно мгновенной, но гарантированной и весьма мучительной смертью.
Находясь внутри гигантской полусферы, глупые мысли о хрупкости оболочки быстро уходили на задворки сознания. Атмосфера Командного Чертога порабощала дух и разум смертных, бессмертных, поднятых и созданных существ, сковывала их ограниченную волю, а подчас и вселяла откровенный ужас в сердца и подобные им моторы энергопотоков.
Оформление интерьера располагало к бессознательному зарождению внутренней жути у присутствующих. Причём всяк туда входящий, если он потом выходил обратно «живым», разумеется, в дальнейшем вербально не мог толком добавить конкретики к деталям обстановки.